- Я не был бы пиратским капитаном и не дожил бы до этой вот стоянки на берегу, если бы не имел нюха на людей...

     - Отче, что мне делать? Слаб я.

     - Молитва укрепит дух твой, - по-отечески мягко проговорил ксёндз Винцент. Говорили они по-французски - ибо святой отец не знал польского, а Богуш - испанского. - Тело - всего лишь обуза для души праведной. Недаром оно терзает её болями: это нечистый, чьё царство и есть плоть, стремится совратить тебя с пути истинного.

     - Значит, истинно праведный путь - избавление от греховной плоти, отче?

     - Рано или поздно через это проходят все. Но лишь немногим, твёрдым в истинной вере, дано вознестись после смерти в царство Божие. Разве не замечал ты, как грешники цепляются за жизнь, стараются любой ценой отсрочить неизбежное?

     - Замечал, отче! - просиял Богуш: один к одному его собственные мысли! - Их души отягощены грехами и обречены попасть в ад, а тело удерживает их в этом мире! И они, одержимые страхом перед вечными муками, стремятся задержаться на земле!

     - Ты истинный христианин, Богуслав Малецкий, - отец Висенте постарался как можно правильнее произнести странное для него славянское имя. - Ты достоин царства Божьего.

     - Укажи путь, отче. Я готов.

     - Мученическая смерть за истинную веру - вот путь святого. И твой.

     - Я готов, - повторил Богуш. - Что мне делать, отче? Скажи, всё исполню.

     - Убийство - смертный грех, сын мой. Но если ты пожертвуешь своей земной жизнью ради избавления мира от еретички, превратившей форпост католической веры в разбойничий вертеп, гибель от руки её приспешников искупит все твои грехи. И ты войдёшь в царство небесное.

     - Благослови, отче.

     "Второго такого безумца до прихода эскадры мне всё равно не найти, - думал отец Висенте, благословив и отпустив поляка. - А значит, нужно убрать первоочередную цель. Если, конечно, люди ордена не убрали её в Марселе, но лишняя страховка не помешает. Старик епископ скоро сам вознесётся в царство небесное, святым только туда и дорога - да простит меня Матерь Божья за такие мысли. А мы, грешные, расчищаем дорогу для всемирного триумфа католичества, как умеем... О, как много ещё работы!"

     - Больно?

     - Ещё как... Ведь не тебя, а меня этот проклятый разбойник кулаком в челюсть... У-у-у! Встречу - зарежу мерзавца!

     - Да, чтобы украсить своей персоной городскую виселицу, - съязвил Педро. - Больно много чести для пиратского быдла, чтоб из-за него купеческого сына повесили.

     - А что ты предлагаешь? Утереться и простить?

     - Нет, - Педро загадочно улыбнулся. - Есть идея получше.

     Педро и впрямь был заводилой в их компании. Не все его идеи бывали удачны, но по большей части Диего нравились его авантюры. Кроме последней, разумеется... Интересно, во что он его снова втянет?

     - Выкладывай, - Диего понизил голос до шёпота, зыркнув на дверь. Матушка и так едва согласилась пустить к нему друга, а если узнает, что они опять что-то затевают - Педро отправят домой, а его запрут на замок. Хорошо ещё, если опять не приставят сторожем эту черномазую дубину Пабло.

     Минут пять Педро шёпотом, на ухо, рассказывал Диего о своей идее. Тот поначалу не поверил. Затем испугался. А потом... Потом понял, что Педро прав: это и впрямь отличная идея.

    4

     Штиль.