- ...она и раньше-то одна ходить не боялась, а теперь и подавно, - Галка услышала голос Пьера. Ни дать, ни взять - по просьбам новичков травил байки о капитанше. А чем ещё заняться канонирам в открытом море, когда на батарейной полный порядок и свободен от вахты? - Вот ты, Жерар, думаешь - а, баба, тьфу! И ошибёшься. Что Воробушек баба, так кто с этим поспорит? Хоть у мужа её спроси... если он тебе уши не оборвёт за такой вопросик. Да только мозгов у неё на дюжину таких как ты хватит, а удача такова, что мы никогда голодными спать не ложимся. А уж насчёт бабьей трусости - так это точно не к нашему капитану, ясно? Она ни Причарда не боялась - а ты сам в курсе, что это за подарок - ни Моргана. Тоже скотина преизрядная. Ни самого чёрта не испугается, явись тот по её душу.

     - Да... - задумчиво протянул новичок. Галка не могла его видеть, но хорошо представляла, как вытянулась сейчас его физиономия. - Таких баб поискать... Только одно мне непонятно. Это сейчас вы её чуть не на руках носите, приказов её слушаетесь. А по поначалу-то каково было? Все же знают поверье, что баба на борту к беде. Как это вы её в первый же день не ...того?

     - А ты бы так и сделал? - хмыкнул Пьер. - Хотел бы я на тебя посмотреть, окажись ты тогда на том острове, нетерпеливый ты наш. Да, на всякий случай советую запомнить: Воробушек страшно не любит, когда баб, как ты выразился, "того". Одного такого умника мы из каюты как-то уже выносили. По частям... Ну, да ладно, продолжу. Является она как-то с берега - одежда ободранная, сама вся в царапинах, на сабле кровь. И усмехается так нехорошо. Билл Роулинг - сам знаешь, он её за сестру почитает - сразу к ней кинулся. Мол, что такое, цела ли? "Со мной всё в порядке, - говорит. - Тут некоторые подшутить надо мной хотели, так четверо этих кретинов уже чертям свои анекдоты рассказывают". "А остальные?" - спрашивает Роулинг. "А от остальных семнадцати я доблестно удрала". Наши рожи кривить начали, а Воробушек им и говорит: "Это когда одна драчливая девка против четверых мужиков - храбрость. А когда одна против семнадцати - это уже глупость". Тут парни, хочешь или не хочешь, согласились: каков бы ни был боец, при таком раскладе ты точно покойник. А в её случае - кое-что похуже. Так что смелая, смелая, а на рожон без особой надобности не лезет. И всем не устаёт говорить, что глупость - самая страшная болезнь. От неё, мол, подохло больше народу, чем от чумы и оспы вместе взятых.

     Галке припомнился этот "незабываемый" вечер. Матросы с "Сатисфэкшена", должно быть, тоже его по сей день помнят - кто пережил бой у крепости Чагрес, конечно. Скандал тогда едва замяли. Когда на неё одновременно с разных сторон кинулись два десятка слишком уж развеселившихся от рома мужиков, тех четверых она зарубила в течение трёх секунд, без раздумий и расспросов, не дожидаясь, пока они сообразят за сабли схватиться. А потом так и не поняла, откуда у неё взялись силы буквально взлететь на крышу ближайшего одноэтажного домишки. И - сумасшедший бег прямо сквозь колючие кусты. Спасло её тогда лишь проворство да привычка моментально и адекватно оценивать обстановку, и так же моментально на неё реагировать... Всё-таки за три с лишним века что-то да изменилось в человеке как в биологическом существе. Человек семнадцатого столетия попросту не справился бы с потоком информации, ежедневно обрушивающимся на людей века двадцать первого. У потомков в мозгу наверняка появились какие-то нейронные связи, отсутствовавшие у предков за ненадобностью... Во всяком случае, Галка подметила, что они с Владом усваивали и интерпретировали любую информацию несколько быстрее "аборигенов". Чаще всего это их здесь и спасало...

     - Может, приврала она насчёт семнадцати? - хмыкнул другой новичок.

     - Я Алину знаю, врать она нам не стала бы.