Пират наконец-то ушёл, заметно покачиваясь и горланя какую-то французскую песню. Наверняка похабную и богохульную. Появившиеся будто ниоткуда прохожие издевательски насмешничали над тремя молодыми дураками и пошучивали в адрес некоего квартирмейстера Пикара. Кто-то крикнул, что связался чёрт с детьми. Приятели вскочили и, не обращая внимания на собравшихся насладиться бесплатным зрелищем зевак, бросились по домам. Друг с другом они не перебросились и словечком, общаться со свидетелями собственного позора не хотелось.

     Прямо на входе в собственный дом - вот невезение (или везение?) - Диего опять наткнулся. На сей раз на собственную мать. Сеньора Эстрада, увидев, в каком виде любимый и единственный сын явился домой, разоралась и разохалась, чем привлекла к месту события почему-то оказавшегося дома отца. Гаркнув на причитающую женщину, он быстро и чётко расспросил сына о случившемся. Услышав под конец сбивчивого рассказа, что сын прибежал за шпагой, неожиданно сильной пощёчиной сшиб его на стул. У парня от боли и неожиданности даже слёзы на глазах выступили.

     - Жить надоело?! - рявкнул отец.

     - Да я у лучшего фехтовальщика Санто-Доминго учился! А у него тяжелейшая абордажная сабля, я его на поединке три раза проткну, пока он её поднимет!..

     Хлёсткий удар по другой щеке прервал развитие реваншистских планов Диего.

     - Дурак! Он же вмиг тебя пошинкует на мелкие кусочки, вместе с твоей шпагой!

     - Он наверняка и фехтовать не умеет! - зло выкрикнул Диего, размазывая по лицу слёзы и грязь. - Он даже не капитан, а квартирмейстер, это наверное что то вроде боцмана! Мастер кулаками махать! Я его...

     Новая пощёчина. Милый получился семейный разговор, нечего сказать.

     - Молчать! Трижды дурак! Знаю я его! Это Роже Пикар, он со своим братцем Пьером, капитаном, уже лет пятнадцать в здешних морях зверствует! Ты понимаешь, что это значит?!

     - Что он просто старый пьяница!

     - Щенок безмозглый! - совершенно вне себя заорал отец. - Это значит, что его уже пятнадцать лет пытаются убить, а он ещё жив! Не тебе с твоей железячкой его одолеть! Слава Богу, он сегодня добрый был, только обоссал тебя, дурака. Вообще-то, он знаменит совсем другими шуточками, далеко не такими безобидными!

     Луис Эстрада, чего уж скрывать, сильно испугавшийся за сына, отвернулся от растерявшегося и внезапно расплакавшегося наследника.

     - Пабло! - крикнул он дюжему негру-слуге. - Закрой дурака в комнате и никуда не выпускай! Принесите туда лохань и горячую воду, обмыться ему надо. И пошли Хуанито за доктором, пусть посмотрит, что у него с лицом!

     Повернувшись снова к сыну, он уже совсем другим тоном обратился к нему:

     - Ты понимаешь, сынок, какая страшная беда тебе грозила?

     Столько переживший, получивший дома поначалу не поддержку, а окрики и пощёчины, Диего разрыдался в голос, уткнувшись головой в объёмистый живот отца. Тот же, поглаживая его спутавшиеся, грязные волосы, расстроено приговаривал:

     - Ну, не плачь, сынок, не плачь. Всё, слава Богу, закончилось хорошо. Всё хорошо, сынок.

     - Отец Висенте, я не понимаю...

     - От вас это и не требуется, монсеньор.

     - Вы считаете себя вправе разговаривать в таком тоне с епископом, который старше вас на полвека?

     - Возможно, вот эта бумага многое вам объяснит.

     Отец Пабло - вернее, уже полгода как епископ Сен-Доменгский монсеньор Пабло Осорио - по старческой подслеповатости уже давненько пользовался очками.