— Тихо-тихо, маленькая, куда ты так торопишься! — дополнил их Захар, вжимая Ульяну в постель. А потом сделал так, как ей больше всего нравилось. Сильнее и глубже. Мерными мощными толчками и хриплым дыханием на ухо. И еще. И еще.

В этом сериале оказалось три серии. По завершении последней свет в Улином зрительном зале погас окончательно.

Три бокала шампанского угомонились и умолкли. И вместо них начало подниматься что-то другое. Зрение восстанавливалось постепенно. Все остальные органы чувств тоже включались неспешно.

По шее сзади скользнул воздух от вздоха Захара. Его рука легла на ее бедро и погладила. К ягодицам сзади прижался горячий и влажный мужской пах. И, после всхлипов, стонов и звуков шлепков бедер о бедра, в комнате, наконец, раздался голос.

Мужской, чуть хриплый и очень довольный.

— Ну, вот и зачем ты меня столько мариновала?

Мариновала. Ты что, подберезовик, что ли?! Или подосиновик?!

Гриб-захаровик!

Уля вдруг неожиданно всхлипнула. Тебе только это от меня надо?! Вместо всхлипа получился звук, больше похожий на бульканье. Ну да. У нее все… не так. Вот так.

Она почувствовала, как за ее спиной шевельнулся Захар. На ее плечо легла его рука.

— Уля, что случилось?.. Я тебя… я тебя обидел?! Чем?!

Уля молчала. А потом шмыгнула носом. Рука Захар на ее плече сжалась сильнее.

— Уля?!

Нет, так дальше невозможно. Им надо расставить все точки над какой-то там буквой. Потому что думать о том, что все исчерпывается вот этим вот, безусловно, прекрасным — три оргазма подряд, черт возьми, это, конечно, прекрасно! — так вот, если это все, что тебе от меня надо, Захар Мелехов, то иди ты со своими оргазмами — и моими тоже, да — знаешь куда?!

И я не знаю. Но очень боюсь, что тронусь умом, если не услышу сейчас какой-то определенности.

Уля еще раз шмыгнула носом — уже сердито и на себя. И резко села.

— Постель — не место для серьезных разговоров. Если ты хочешь поговорить — давай оденемся. И поговорим.

— У меня есть встречное предложение, — после паузы раздался за ее спиной еще чуть сбитый, но уже вполне спокойный голос Захара.

Конечно. Я даже знаю, какое. Собирайся и проваливай вместе со своими разговорами, уважаемая Ульяна Романовна. До следующего раза.

Она сцепила зубы и сквозь них едва выговорила:

— Какое?

— Я пошел в душ, а потом ставить чайник и добывать чего-нибудь из холодильника. Жду тебя на кухне минут через пятнадцать. Мы же можем есть и говорить одновременно? Я голодный жутко. Эти бутерброды размером с ноготь есть невозможно.

Ты не тролль, Мелехов! Ты бесчувственное бревно!

Но Ульяна медленно кивнула. Потом слушала шорох за спиной — как Захар вставал, что-то брал и выходил из комнаты. Как потом где-то за стеной едва слышно зашумела вода.

Говорят, тебя никто не может к стенке прижать, Захар? А я возьму — и прижму. Чего бы мне это ни стоило!

***

После душа Ульяна всерьез задумалась над тем, что надеть.

Отчего-то ей казалось, что надевать теперь свой деловой костюм, да еще после всего, что только что было — как-то нелепо. А еще он измялся, пока валялся на полу. И Ульяна решительно протянула руку к висящему на крючке темно-синему махровому халату.

Я начинаю метить территорию, Захар. Как ты на это отреагируешь?

Кажется, он отреагировал положительно. Вроде бы вполне одобрительно покосился на вошедшую в кухню Ульяну, а потом приглашающе махнул в сторону стола. На нем уже расположились чайник, две чашки и несколько тарелок — мясная нарезка, сырная, оливки и хлеб.

— Тебе покрепче?

— Да.

И покрепче.