— Слушай… Ну с телефоном правда глупо получилось, признаю. Знаешь, почему я так… ну так сделал?

— Почему? — икнула Ульяна.

— Я растерялся, — Захар прижался губами к ее виску. И туда заговорил. — Ну реально, я никогда вот так… У меня так в первый раз и… Я с тобой собственный рекорд побил — вот чтобы через два часа… А ну тихо, куда?! — он прижал к себе дернувшуюся Улю.

— Я не такая! — нелепо возмутилась она.

— Я знаю, что не такая, — его рука снова успокаивающе заскользила по ее голове. — Вот именно поэтому я и тупанул. Ну не было у меня никогда таких, как ты.

— Каких это — таких? — икота все никак не проходила.

Он отвел от ее уха прядь волос.

— О-бал-ден-ных.

Она не придумала ничего умнее, чем поднять к нему зареванное лицо — а пусть любуется! — и недоверчиво спросить:

— Правда?

— Правда, — Захар чмокнул ее в кончик наверняка опухшего носа. — Ты мне когда вломила — там, в кафе — я думал, что вообще не очухаюсь. Думал-думал, не знал, как к тебе теперь подступиться.

Уля слушала Захара, смотрела в серьезные серые глаза — и чувствовала, что начинает глупо улыбаться. Как та самая школьница, которую позвал в кино тот самый мальчик.

— Думал обо мне?

— Постоянно.

Чем она чувствовала, что Захар говорит правду — Уля не знала.

Но она ему верила. И замерла в его руках, такая счастливая-счастливая.

Вздохнула глубоко, подняла лицо и коснулась губам шеи

Захара. Он тоже глубоко вздохнул.

— Вот зря ты так делаешь…

Ульяна улыбнулась ему туда же в шею — а потом коснулась еще раз, но уже с языком.

Захар снова судорожно вздохнул — а потом прижал ее к себе совсем плотно. Демонстративно. Ему уже снова было что демонстрировать.

— Знаешь, сколько у меня фантазий накопилось за то время, пока ты… пока я… ладно, пока я сам, как идиот, тупил?

— Сколько?

Он дернул пояс на ее халате.

— Сейчас начну показывать.

***

Захар проснулся первым. Сладко, с чувством потянулся. Задел ногой ногу Ульяны, но она не шевельнулась даже. А он повернулся на бок, подпер голову рукой и принялся любоваться.

Вчера не до того было. А раньше как-то и в голову не приходило. Зато теперь пробило.

Ну она же правда такая… Разглядывать хочется.

Например, эти так смешно и как-то по-детски оттопыренные губы — достаточно пухлые, но эта пухлость естественная. Чистая светлая кожа. Брови и ресницы не черные, но для такой блондинки, как Ульяна — довольно темные. И — блондинка, да-а-а-а. Захар коснулся густой россыпи волос на подушке. Гладкие какие… В такие и пальцы запускать, и на кулак намотать…

Сон сполз окончательно. Не все, ой, не все они вчера фантазии реализовали. Правда, не факт, что фантазию с волосами, намотанными на кулак, Уля позволит ему реализовать.

Картинка вспыхнула перед глазами совсем ярко. И рука Захара сам собой потянула одеяло с женского тела.

А ведь она может позволить. Встанет на четвереньки, прогнется и позволит ему намотать эти шикарные золотые волосы на руку. А если он дернет — послушно прогнется еще сильнее. Она вообще очень послушная. Особенно вчера была. Все-все позволила, до чего у Захара вчера руки дошли. Они, правда, не до всего дошли, но то, что он вчера хотел получить — он получил.

Захар любил послушных женщин. И терпеть не мог, когда с ним спорили. Особенно в постели.