«Кто здесь может быть? — думал он. — Кому в мое отсутствие мог мой сын отдать этот павильон?»

Чтобы разрешить эту загадку, ему достаточно было сделать несколько шагов.

Он подошел к постели и наклонился.

— Женщина!… — прошептал он. — Может быть, это любовница Анри.

Он наклонился еще больше. Но вдруг отскочил, вскрикнув от ужаса.

— Эстер Дерие!… — едва мог прошептать он.

На крик сенатора был ответом другой крик.

Вдова Сигизмунда, неожиданно разбуженная, приподнялась на постели.

Испуганный Жорж, казалось, прирос к земле. Свет свечи и камина ярко освещал его лицо.

Эстер хрипло вскрикнула и, вскочив с постели, бросилась к герцогу, с гневом и ненавистью повторяя:

— А! Наконец-то!… Я узнаю тебя! Что ты сделал с моим ребенком?…

Увы! Несчастная женщина, спавшая в течение двадцати двух лет, перенеслась в ту роковую ночь, когда герцог Жорж влез в окно виллы Ружо Плюмо, чтобы убить ребенка Сигизмунда. Черты лица Жоржа, хоть замазанного в то время сажей, остались в памяти Эстер.

Годы безумия, точно годы сна, делали из этого отдаленного воспоминания воспоминание очень недавнее. Двадцать два года для Эстер были одним днем.

Герцог точно так же вспомнил ужасную ночь в Брюнуа.

Видя вдову брата, подходящую к нему, он испугался и поспешно поднес руки к шее, как будто желая защитить ее.

— Это ты, злодей!… — говорила Эстер. — Это ты, я узнаю тебя!… Ты пришел обокрасть меня и хочешь убить моего сына!…

Жорж с ужасом отступал, а Эстер продолжала:

— Как и тогда, я защищу его!… Как и тогда, я не дам тебе дойти до него!… Я задушу тебя прежде, чем ты дотронешься до моего сына!…

Руки Эстер почти касались шеи сенатора.

Испуганный Жорж снова отступил, но в этом быстром движении он опрокинул стол, на котором стояла свеча, сейчас же погасшая.

Комната была освещена только огнем камина.

Герцог Жорж искал дверь, но, ослепленный страхом, не находил ее и бегал, как дикий зверь в клетке.

Эстер преследовала его и, схватив, принудила остановиться.

Герцог снова вскрикнул от страха и ярости и, схватив несчастную женщину за плечи, изо всех сил оттолкнул ее.

Она упала на паркет, слабо вскрикнув.

Освободившись, Жорж наконец нашел дверь, бросился в переднюю, а оттуда — в сад.

Задыхаясь от ужаса и страха, он остановился, чтобы вытереть пот, выступивший на лбу.

— Кто мог привести сюда эту женщину?… — прошептал он. — Какой адский заговор составлен против меня и какая новая опасность угрожает мне?…

Оправившись немного, он пошел по направлению к Университетской улице.

Он подошел к калитке, как вдруг услышал стук колес остановившегося экипажа, затем голоса и, наконец, скрип отворяющейся двери.

Жорж повернулся и, совсем потеряв голову, бегом добежал до павильона, взял фонарь и бросился к подземному коридору.

В эту самую минуту калитка в сад отворилась, и в нее вошли Анри де Латур-Водье, Рене Мулен, Этьен и Берта.

Рене немного отстал, чтобы затворить калитку, тогда как молодые люди прямо шли к павильону.

Они миновали переднюю и вошли в ту комнату, в которой прежде жила Берта, а теперь — Эстер.

Этьен вскрикнул от ужаса и бросился вперед.

При свете камина он увидел ее, без памяти лежавшую на полу.

— Стол опрокинут, огонь погашен, — прошептала Берта. — Всюду следы борьбы!…

В эту минуту в комнату вошел Рене, который помог доктору поднять Эстер и усадить ее в кресло.

— Где Франсуаза? — закричал Этьен.