Сквозь прозрачные занавески было видно почти все, что происходило в комнате.
— Это место восхитительно, — сказала Клодия, — и было бы еще лучше, если бы у меня был бинокль.
— Вот он, — протянул Жорж. — Я нарочно привез его для тебя.
— Ты подумал обо всем, я очень рада.
Бинокль, сейчас же наведенный на окна, позволил ей присутствовать при зрелище для нее довольно интересном.
Мадам Амадис, сверкая драгоценностями, точно витрина ювелирного магазина, сидела в кресле у камина и с жаром что-то говорила.
Сигизмунд де Латур-Водье ходил большими шагами по комнате. Вдруг он остановился перед доктором Леруа и начал что-то с жаром говорить ему, а через несколько секунд мадам Амадис поспешно встала, тогда как герцог и доктор подошли к постели, на которой лежала Эстер.
— Мы хорошо сделали, что пришли, — прошептала Клодия, — нет сомнения, что роды приближаются.
И они действительно настолько приблизились, что настали через пять минут.
Измученная Эстер громко вскрикнула, и на этот крик ответил слабый плач ребенка. Доктор Леруа, наклонившийся к больной, выпрямился и, подавая слабое создание молодому герцогу, дрожавшему от волнения, сказал:
— Поздравляю вас с сыном, герцог.
Выражение радости сверкнуло в глазах Сигизмунда, но беспокойство взяло верх. Состояние его возлюбленной казалось ему опасным. Он молча взглянул на доктора.
Последний увел его в соседнюю комнату и не скрыл, что разделяет его опасения.
Эстер находилась в смертельной опасности. Спасение было возможно, но доктор не решался положиться на собственные знания и требовал приглашения знаменитого доктора.
Герцог бросился к дверям, чтобы скорее ехать в Париж, но вдруг остановился и вернулся. Когда он обменялся с Леруа несколькими словами, старый доктор оставил дом, а герцог де Латур-Водье подошел к постели Эстер и взял ее за руку…
— Это неожиданное исчезновение доктора скрывает что-то, — сказала Клодия. — Что там может происходить?
Но неуверенность ее и Жоржа продолжалась около получаса.
По прошествии этого времени дверь снова отворилась, и в комнату вошел Леруа в сопровождении священника.
— А! — с восторгом вскричала Клодия. — По всей вероятности, Эстер умирает!
Любовница Жоржа ошиблась только наполовину: опасаясь смерти Эстер, Сигизмунд хотел узаконить своего ребенка женитьбой.
Священник выслушал исповедь несчастной девушки и дал ей отпущение грехов. Он окрестил сына пэра Франции под именем Пьера Сигизмунда Максимилиана. Затем ввели свидетелей, крестьян Брюнуа, и минуту спустя Эстер Элеонора Дерие стала герцогиней де Латур-Водье.
Клодия Варни, онемевшая от ярости, присутствовала при этом зрелище.
— Обвенчаны! — пробормотала она глухим голосом, обращаясь к Жоржу. — Понимаешь ли ты — обвенчаны!
— Обвенчаны! — вскричал маркиз.
— Да, но этот брак недействителен.
— Почему?
— Потому что не были выполнены законные формальности.
— Но закон дозволяет такие браки. Этот брак неоспорим и узаконивает ребенка.
— В таком случае, все для нас погибло.
— Может быть.
— На что же ты надеешься?
— Я не знаю, но прежде чем отчаиваться, надо подождать.
И Клодия снова встала на свой наблюдательный пост.
Она видела, как Сигизмунд обнял Эстер и сына, пожал руку доктору, взял лежавшие на стуле шляпу, хлыст и перчатки и поспешно вышел из комнаты.
Клодия вскрикнула и, не отвечая на вопросы Жоржа, бросилась вон из дома и побежала в гостиницу «Белая лошадь». Сигизмунд опередил ее не более чем на пятьдесят шагов. |