Добято кивнул. Действительно, все люди – сплошные загадки, Серафим – загадка вдвойне. Не мешало бы, конечно, прежде чем двигать с ним к потаенной землянке Гранда, поковыряться в заплывшей жиром душе прапорщика, просветить её «рентгеном». Да вот время не позволяет.

– Твой взвод, говоришь, блокировал окружающую местность? Насколько надежно?

Михаил отмахнулся.

– О какой надежности можно говорить в применении к тридцати новобранцам? Правда, ракетчики пообещали дополнительно выделить аж целую роту, но когда это будет? Да и роты маловато – нужна, как минимум, дивизия… Одна надежда – Нефедов заинтересован в поимке сбежавших зеков больше моего. Иметь под боком таких «соседей» – маленькое удовольствие, – сокрушенно помотал он армяно еврейским носом, наглядно показывая иллюзорность своей надежды на дополнительную помощь. – Свои гарнизоны, конечно, прикроют, но ведь на остальную тайгу замок не повесишь, засов не задвинешь… Вот и пришлось согласиться с твоим планом – втроем идти против невесть какой банды. Цени, сыскарь, жми лапу!

Надо бы вежливо поблагодарить силового конкурента, но Добято ограничился сочувственным вздохом. Не привык сотрудник МУРа к интеллигентному обращению, терпеть не может ни слезливых, ни хвастливых заверений.

Прапорщик появился не со стороны солдатской столовой – задыхаясь и вытирая со лба воображаемый пот, выбежал из за штаба.

– Жулики, все – жулики, – задыхаясь, об»явил он. – Даже любимец командира роты, Козел… простите, Козелков… и тот – ворюга. Приказал повару изготовить из солдатского мясца для своей милости грузинский шашлык. Бедные солдатики кормятся постными щами, а их старшина сидит в стороне и щипет шашлык! Ну, я ему показал – шампуром по заднице, детям и внукам закажет воровать… Вот и пришлось подзадержаться… А шашлычек, говоря промежду нами, я реквизировал. В нашу с вами пользу. Разогреем на костерке – милое дело, закус – лучше не придумать.

– А как дела с поносом? Не прихватил вместе с шашлыком?

Прапорщик вежливо похихикал в ладошку.

– Как я и думал, медики ошибаются. Еда вполне доброкачественная. Самолично определил!

Судя по оттопыренной командирской сумке, старшина «голубой» роты надолго остался голодным. А выглядывающая из кармана штанов бутылка наглядно свидетельствовала о том, что реквизиции подверглись не только продовольственные припасы разворотливого старшины, но и его «винный погреб».

– Мы не на пикник собрались, – недовольно буркнул Добято. – Так что оставь шашлык с бутылкой в штабе. Мог бы и поторопиться.

– Так я же не только пробу снимал – приказал Козлу выделить нам транспорт. Не пехом же двигать в такую даль.

Сыщик поймал насмешливую гримасу на лице фээсбэшника и насторожился.

– Надеюсь, ты не сказал старшине для какой надобности потребовалась машина?

– Что я, без понятия? Сказал – по охотничьим делам… И о господине товарище, – подобострастно показал он жирным подбородком на Михаила, – ни звука… Козел сам выдал: из Особого отдела, дескать, сбежавших из зоны преступников ищут…

Особист – не излишне культурный Тарасик, одарил болтуна таким взглядом, что у того голос прервался и испуганно затряссся жирный подбородок.

Через пятнадцать минут обшарпанный, грязный грузовичок причалил к площадке возле входа в штаб. Прапорщик выгрузил свою «реквизицию» в комнату дежурного по роте, долго и нудно внушал ему что то, видимо, опасался за сохранность драгоценного шашлыка и бутылки с «горючим».