— Считай, медаль «За боевые заслуги» ты заслужил. Давай твоего немца, и Сабурова позовите, уральца.

Ввели немца. Под глазом у него синело, губа рассечена. Шинель порвана.

— Здорово ты его! — Но в словах комбата не было осуждения.

Пришел переводчик Сабуров.

— Спроси у пленного: какой части, звание, где воевал раньше?

На первые вопросы пленный ответил сразу. Держался спокойно, даже нагловато. Назвал номер батальона, воинское звание — ефрейтор. Воевал в Польше, во Франции…

— Какие части и соединения находятся на этом участке фронта?

— Не знаю, но если бы и знал, не сказал бы… Мою часть вы все равно узнаете, раз у вас моя солдатская книжка… Скажу вам только одно — дни иудо-большевистской России сочтены… Германская армия непобедима…

— А это вот ты видел?! — Цыганков поднес дулю к носу немца.

— Погоди, комбат, — сказал Путивцев. — Кто бежал от Красной Армии под Ростовом, под Москвой?..

— Русские воюют не как цивилизованная нация, а как бандиты… Все цивилизованное человечество сегодня празднует рождество. Только большевики, безбожники… — Немец что-то сказал такое, что переводчик не понял. — И потому вы здесь, но это на короткое время, — закончил немец.

— Смотри, идейный, — заметил младший политрук Никипелов.

— Какой там идейный, — зло сказал Путивцев. — Просто машина!.. Что вбили в голову, то и твердит!..

Живого немца видел он в первый раз. Видел он немцев и до войны, тех, что приходили к нему… Но как они были непохожи на этого «завоевателя»… Гадливое чувство у него было к немцу. Приказать расстрелять его… Посмотреть, как сдует с него эту спесь, когда увидит дуло… Но надо было сдерживать себя. Здесь говорить не хочет — отправить на ту сторону. В Особом отделе люди поопытнее, может, там заговорит.

На этом и порешили.

26 декабря на море разыгрался десятибалльный шторм. Он продолжался и двадцать седьмого. Высадившийся десант больше суток был отрезан от восточного берега. Немцы яростно контратаковали. Но двадцать седьмого ветер стал слабеть. Десант получил подкрепление.

Командующий немецкими войсками в Крыму генерал Манштейн снял из-под осажденного Севастополя крупные силы и бросил их на уничтожение десанта. Воздушная разведка донесла об этом советскому командованию.

В ночь с 29 на 30 декабря в море вышли корабли Черноморского флота. Они сопровождали транспорты с новым десантом.

На рассвете 30 декабря эти корабли неожиданно появились на рейде Феодосии. Немецкая разведка, наземная и воздушная, прозевала этот маневр.

Корабли Черноморского флота открыли огонь. Беспорядочная стрельба немцев не могла остановить наступающих. Корабли и десантные суда с ходу причаливали к обледеневшим пирсам порта. Могучее русское «ура» сотрясало морозный, звонкий воздух.

Корабельная артиллерия в упор расстреливала вражеские укрепленные пункты.

Накануне выпал глубокий снег. Но и это не остановило наступающих. Первый эшелон — морская пехота, сметая все на своем пути, не задерживаясь в городе, вышла на командные высоты за городом.

В тылу у немецких войск, сражавшихся под Керчью, оказались русские.

Войска, высадившиеся у Камыш-Буруна, Эльтингена, Керчи, тоже перешли в наступление.