– Думаю, да. – Лайонел не заметил иронии, даже такой железобетонной. Он кивнул, сложив тонкие губы в довольную улыбку.

– А не было ли у него денежных затруднений? – спросил Барнаби. – Не просил ли он когда нибудь о прибавке? Не брал ли взаймы?

– Он получал прибавку каждый год, – сообщила Энн. – И Хетти тоже. Нет, он никогда не говорил о денежных затруднениях.

– Никто не заходил к вам, не справлялся о нем? Или, может быть, звонили?

– Нет, не заходили и не звонили. – Лайонел Лоуренс начинал раздражаться. – Послушайте, все эти вопросы совершенно бесполезны и только время отнимают. На Лезерса явно напал какой то несчастный, отчаявшаяся душа. Он может и еще набезобразничать, если вы не найдете его.

После этих слов, возможно почувствовав, как в полицейских закипает гнев, миссис Лоуренс поднялась и неловко, боком стала продвигаться к двери, легким движением тонкой руки призывая незваных гостей следовать за ней. Через минуту Барнаби и Трой оказались на крыльце, увитом девичьим виноградом.

– «Набезобразничать»! – передразнил Трой. – Боже! Он еще будет говорить… A а! Больно же!

Его предплечье будто попало в стальной капкан.

– Послушайте, сержант! Больше никогда  так не делайте.

– Благодетели чертовы! Меня чуть не стошнило.

– Наши чувства, когда мы опрашиваем людей, не имеют значения. Настроишь человека против себя – и вся информация засохнет на корню, помни это.

– Следовало бы показать ему фотографии трупа, – Трой с трудом высвободил руку, – или пару раз сводить в морг.

Он мог представить себе, как точку зрения экс преподобного воспримут в участке. Очень многие там выступали за смертную казнь, и эта тема частенько обсуждалась в столовой. В предвкушении возврата старой доброй практики парни развлекались, составляя список убойной пятерки. На прошлой неделе один шутник включил в число смертников лорда Лонгфорда , и они вычеркнули эту кандидатуру только после долгих и серьезных споров.

Барнаби уже почти вышел за ворота, предоставив хмурому Трою следовать в арьергарде, когда заметил движение около гаража. Какой то малый мыл старый «хамбер». Старшему инспектору не пришло в голову поинтересоваться у Лоуренсов, держат ли они еще прислугу. И, что интересно, они тоже не подумали сообщить ему об этом.

– Шофер, – скривился Трой. – Ух ты! А я то думал, что духовенство ведет скромную, простую жизнь.

– Я уже говорил, что Лоуренс больше не является духовным лицом. Давно отказался от сана.

– Ловко, – пробормотал Трой. – Думаете, у миссис Эль много денег?

– Если судить по состоянию дома, навряд ли.

Машина представляла собой настоящий музейный экспонат. «Хамбер хоук» с номером из четырех цифр и трех букв. Лет сорока от роду, не меньше, старая, громоздкая, траурно черная. Сиденья из потертой каштановой кожи обшиты коричневым кантом. Именно на такой машине пожилой деревенский священник должен трястись по проселкам, и, подумав об этом, Барнаби не смог сдержать улыбки. Тут были даже две серебристые вазочки для цветов, в форме рожков от мороженого.

Хотя парень не мог не заметить приближения полицейских, головы он не поднимал. Продолжал ровными круговыми движениями полировать тряпкой капот, время от времени брызгая из баллончика аэрозолем. Одетый в обтягивающую белую майку и еще плотнее облегающие джинсы, похоже блеклые изначально, а не вываренные по моде, он демонстрировал отличную физическую форму и был очень хорош собой. Сержант, и без того злой, обжег его ненавидящим взглядом.

– Добрый день, – поприветствовал Барнаби и представился.

Парень посмотрел Барнаби прямо в глаза с деланым дружелюбием, расплылся в широкой, откровенной улыбке и протянул руку для пожатия.