В этот момент грохот, который производили осаждавшие дверь тоннеля, усилился. Видимо, в Шлосс Адлере решили, во что бы то ни стало преодолеть преграду. Смит затворил дверцу вагончика. Шэффер сидел, обхватив голову руками. Мэри стояла на коленях, прижав к груди Джонса, и смотрела на его благородную седину. Лица ее было не видно, но Смит готов был голову отдать на отсечение, что она вряд ли хвалит негодяев, обидевших пожилого беззащитного артиста. Так прошло минуты две – пока Карнаби‑Джонс не шевельнулся. Вслед за ним встрепенулась Мэри, и взгляд ее упал на Смита. На губах ее сияла улыбка.

– Все в порядке, – сказала она. – Я сосчитала до десяти, открыла глаза и призрак не исчез. Значит, ты не призрак. – Она помолчала, и улыбка слетела с ее губ. – Я думала, тебя уже нет.

– Не ты одна. Надо подавать в отставку. За последние четверть часа я исчерпал лимит удачи на всю оставшуюся жизнь. А ты неважно выглядишь.

– И чувствую себя неважно. – Лицо ее мертвенно побледнело, на нем обозначились морщины. Она бессильно прислонилась к железной стенке. – К твоему сведению, у меня горная болезнь. И это путешествие для меня – нож острый. Смит хлопнул рукой по потолку.

– Жаль, тебе не довелось путешествовать верхом на этой штуке. Не стала бы привередничать. Ага! Вот и опора номер два. Почти полпути прошли.

– Только полпути! А что, если они сломают дверь?

– Повернут рукоять, и мы поедем вверх. Хочешь – не хочешь.

– Грязный трюк.

– Прошу прощения, – вежливо отозвался Смит.

– Вы‑то были на высоте, – с улыбкой покачал головой Джонс. – Но герой – не мое амплуа.

– Да и не мое, браток, – траурным тоном вставил Шэффер. Он поднял голову. Глаза его по‑прежнему не слушались, но правая щека, которая не пострадала от удара, уже слегка зарумянилась. – А где наши друзья? Что с ними случилось?

– Их нет.

– Нет? – Шэффер застонал и покачал головой. – Расскажете мне об этом поподробнее. Только не сейчас.

– Он не понимает, что происходит, – грустно сказал Смит. И, помолчав, добавил: – Интересно, как там продвигается осада? Держится дверь, или замок уже сбили? И кто‑нибудь уже добрался до рычага управления...

– Заткнись! – выкрикнула Мэри. – Не смей болтать эту чушь!

– Извини, – виновато сказал Смит. Он нежно коснулся ее плеча. – Дурацкая шутка. Вот и последняя опора. Еще минута, и будем дома.

– Дома! – встрепенулся Шэффер. – Дома я буду, когда возьму в руки меню гриль‑бара «Савой». Только тогда.

– Кое‑кто думает только о своем желудке, – заметил Смит. Надо сказать, что в эту минуту он сам как раз думал о своем желудке, и эти мысли нельзя было назвать приятными. Ощущение было такое, будто он проглотил холодный свинцовый шар. Не только желудок доставлял ему страдания. Редкие глухие удары сердца болезненно отдавались в груди. Рот был полон липкой противной слюны, мешавшей говорить.

Смит вдруг почувствовал, что медленно заваливается на спину – он очнулся благодаря резкому толчку вагончика. Сосчитаю до десяти, сказал он себе, потом, если ничего не случится – до девяти, потом... Потом он перехватил взгляд Мэри. Она выглядела старше лет на пятнадцать; лицо ее было мертвенно‑бледным и измученными. Он устыдился самого себя. Нежно пожал ей руку выше локтя.

– Все будет в порядке, – .доверительно сказал он. Ему вдруг опять стало легко говорить. – Вот увидишь.