-  Ну и хорошо! Пусть он ни о чем не знает, ладно? А мне в Москве заказали писать большую книгу, аванс выдали!

    -  Как же, помню-помню, - проговорил Дмитрий, по-прежнему глядя в бумаги и стараясь удержать в памяти промелькнувшую подробность, которая объединяла весь этот мрак.

    -  А то, что у тебя день рождения - ты помнишь?

    -  Да-да, как же, конечно, помню. - Подробность, едва показавшись, вильнула хвостом и ушла в темные глубины сознания. Или подсознания - кто ее там найдет. - Так вы по какому делу? - рассеянно переспросил он.

    -  Ты совсем уже заработался! Это я, Агния, твоя сестра! Мы с Глебом сегодня к вам зайдем. Ты слушаешь меня? Хотя бы поздравить. Часиков в восемь. Сумеешь отбросить свои дела ради родственников?

    -  В восемь? Ну хорошо, конечно, отброшу. Будем рады. - И Дмитрий Самарин автоматически на листке ежедневника сделал пометку: «Агния - 20-00».

    -  Слушай, мсье Пуаро, тебе обязательно надо отдохнуть! - недовольно проговорила Агния. - Единственная сестра скоро станет автором знаменитой книги, а он с ней, как с чурбаном!

    -  Да ладно тебе! - Дмитрий наконец оторвался от своих размышлений и даже невесело рассмеялся. - Тут у нас такие дела!

    -  Что, опять маньяка ловите?

    -  Маньяка? Что ж, ты попала в точку. И причем даже не одного, а шайку. Да, именно так: шайку каннибалов! Действуют в нашем районе. Так что ходи по улицам осторожно, сестренка, не то кожу снимут. Знать бы еще, куда они ее потом - на барабан или на абажуры.

    -  Ну знаешь, спасибо! У вас там у всех такой юмор? - И Агния, решив, что шутка брата перешла границы идиотизма, решила было хлопнуть трубкой. Однако в последний момент передумала: - Значит, до восьми. Торт не покупайте, мы с Глебом принесем.

    Возвращаясь домой, Дмитрий Самарин держал в голове тот пасьянс, который раскладывал на столе в своем тесном темноватом кабинетике. Итак, два дня назад старый бомж, а в прошлом - честный труженик и даже ветеран труда завода Полиграфмаш, с вытаращенными от ужасами глазами примчался к ним в следственный отдел, благо помещались они поблизости. Какое-то время он безуспешно пытался рассказать сотрудникам о своей страшной находке на помойке в металлическом баке. Старик смердел на весь их коридор, и Самарин застал беседу в тот момент, когда Катя Калачева, брезгливо отворачиваясь и не желая вдаваться в подробности бомжевского монолога, гнала этого добровольного помощника прочь. Дмитрий, на свое несчастье, вклинился в их разговор, потому что сквозь запах давно немытого тела услышал сочетание «руки, ноги, голова - все есть, а кожи нет».

    Дворовая помойка, куда привел бомж, которого, как сразу выяснилось, звали Николай Николаевич Иванов, была в пяти минутах ходьбы от прокуратуры. А там тонкая натура бомжа не позволила ему снова заглянуть в большую клеенчатую сумку, точно такую, в каких наши челноки везут в Россию ширпотреб китайского и турецкого производства.

    -  Сами загляните! В нее, в нее! - сказал бомж, по-прежнему тараща глаза и слегка пятясь.

    Бомж совершал свой ежеутренний обход помоек и когда увидел внутри бокса застегнутую на молнию эту клетчатую сумку, сильно обрадовался. Однако радость его мгновенно перешла в ужас, стоило ему только заглянуть внутрь сумки.

    Через десять минут и помойка и сумка были зафиксированы на пленку, через двадцать минут прибывшая служебная собака Тарас попыталась взять след, но уже у подворотни его потеряла. Через час обнаруженные Николаем Николаевичем части мужского тела, лишенные кожного покрова, были отправлены на экспертизу вместе с клетчатой сумкой, а потом в морозильник морга на длительное хранение.