думал, что я, взрослый человек, снова буду бояться темноты.

     Грандиозный водоворот звезд сжимался и бледнел позади.  Другой  начал

медленно  вырастать  впереди.  В  видеоскопе  он  выглядел  как  красивая,

усыпанная драгоценностями  кисея.  Позади  него  и  вокруг  виднелись  еще

крошечные  светящиеся  полоски  и  точки.   Несмотря   на   эйнштейновское

сокращение пространства при  скорости  "Леоноры  Кристины",  они  казались

далекими и одинокими.

     Скорость  корабля  продолжала  возрастать:  не  так  быстро,  как   в

оставленных  позади  областях  -  здесь  концентрация   газа   составляла,

возможно, стотысячную часть той, что около Солнца - но  достаточно,  чтобы

доставить корабль к другой  галактике  за  несколько  недель  корабельного

времени.  Точных  наблюдений  провести  было   нельзя   без   радикального

усовершенствования астрономической технологии - задача, в которую  Нильсон

и его команда бросились с энтузиазмом спасающихся бегством.

     Тестируя фотоконвертер, Нильсон сделал открытие. Здесь, в  промежутке

между галактиками, существовало несколько звезд. Он не  знал,  почему  они

отправились дрейфовать  из  родных  галактик  неисчислимые  миллиарды  лет

назад. Или, быть может, они  изначально  сформировались  в  этих  глубинах

каким-то непостижимым образом. Благодаря невероятной  случайности  корабль

прошел так близко от одной из этих звезд, что Нильсон различил ее - то был

тусклый, древний красный карлик - и решил, что она должна  иметь  планеты,

судя по беглому взгляду, который бросил на звезду его прибор,  прежде  чем

она была поглощена расстоянием.

     Это была жуткая  мысль:  темные,  ледяные  миры,  многократно  старше

Земли, возможно, на одном или двух существовала жизнь. Когда он поведал  о

них Линдгрен, она посоветовала больше никому не рассказывать об этом.

     Спустя несколько дней, возвращаясь после работы, он открыл дверь в их

каюту и обнаружил, что Линдгрен там. Она его не заметила.  Она  сидела  на

кровати, отвернувшись, устремив взгляд на фотографию своей семьи. Свет был

приглушен, отчего ее кожа казалась смуглее, а  волосы  снежно-белыми.  Она

бренчала на лютне и пела... сама для себя? Это не  была  одна  из  веселых

мелодий ее любимого Беллмана. Она пела на датском языке. Мгновением  позже

Нильсон узнал стихи "Песни Гурре" Якобсена и музыку Шонберга.

     Рычащие звуки были кличем людей короля Вальдемара, поднятых из могил,

чтобы следовать за ним в призрачной скачке, в которой он был обречен стать

предводителем.

                 Привет тебе, король, здесь у озера Гурре!

                 Мы промчимся в скачке через остров,

                 С лишенного тетивы лука слетит стрела,

                 Которую мы нацелим безглазой глазницей.