Она посвятила себя отцу. Отказавшись от мужчин, от жизни замужней женщины, от материнства, она сделала все, чтобы продвинуть труды, идеи и дело своего отца на благо психоанализа. Ей приходилось замещать его на всех научных мероприятиях или конгрессах, когда он чувствовал себя слишком усталым, чтобы участвовать в них. Она пошла по его следам: специализировалась на детском психоанализе, в этой области знания стала первопроходцем.

Нацисты увезли Анну в гестапо, расположившееся в отеле «Метрополь», а с Фрейдом осталась Мари Бонапарт. Он упал на стул, бледный как смерть. Принцесса никогда не видела его в таком состоянии. Она понимала, что он дорожит Анной больше всего на свете. Двух других детей он тоже любил, но она бесспорно его любимица. Без нее он не мог дышать. Его последняя дочурка, та, что была непредвиденным, нежеланным ребенком, оказалась смыслом всей его жизни, вкус к которой он уже потерял. Он курил сигару за сигарой, ходя взад-вперед, бормоча неразборчивые слова. У него разболелась челюсть. Он готов был упасть, сдаться, и только мысль о дочери привязывала его к жизни.

Марта поддерживала его, прикрывая рукой лицо, чтобы спрятать покрасневшие от слез глаза. Она пыталась говорить с ним о стратегии, которую следует избрать, чтобы освободить Анну, но он ее не слушал.

Мари предложила съездить за ней. В конце концов Фрейды согласились, при условии, что ее будет сопровождать Макс Шур.

Как только тот пришел, она попросила его пойти с ней в посольство, чтобы попытаться спасти Анну. Она надеялась склонить к вмешательству консулов Греции и Франции. Потом они отправились в гестапо. Сидя в коридоре рядом с Максом Шуром, Мари караулила выход молодой женщины, пытаясь подавить дурные предчувствия.

Анна готова на все, чтобы спасти отца. А Мари, которая отдала бы за него свою жизнь, полдня ходила по всем известным ей консульствам, чтобы попытаться освободить ее. И вот, когда под вечер она решается наконец постучать в дверь комнаты, где удерживают дочь Фрейда, та вдруг открывается и оттуда выходит мертвенно-бледная Анна.

– Вы закончите вашу книгу, когда окажетесь в Лондоне, в безопасности! Взгляните, что они сделали тут с Мартином, с Анной, с вами самим. Прислушайтесь к этому шуму под вашими окнами. Волнения, которые будоражат город, не предвещают ничего хорошего. С тех пор как они пришли за Анной, я весь день сижу в коридоре, на ступенях лестницы, чтобы преградить им путь, на тот случай, если они вернутся. Скажите мне, наконец, что вас тут удерживает.

– Я хотел бы забрать свои письма, – помолчав, продолжил Фрейд. – Письма, которые я писал Вильгельму Флиссу.

– Так вот, значит, почему. Но я знаю от Анны, что вы сожгли все письма, которые писал вам Флисс. Зачем?

– Это ведь мои письма, не так ли? Так что я вправе их сжечь, если захочу. Но несмотря на все свои попытки я так и не смог забрать те, что были посланы Флиссу. Его жена меня ненавидит. И она не захотела вернуть их мне. Я ей даже предлагал деньги, но она отказалась, потому что именно я просил ее об этом. И вот я узнаю от Анны, что они в ваших руках.

– Верно, – согласилась Мари. – Я приобрела эти письма, после того как вдова Флисса выставила их на продажу. Двести восемьдесят четыре написанных вами письма. На самом деле по смерти Флисса Ида доверила их своему сыну, а он в конце концов уступил их берлинскому антиквару и писателю Рейнхольду Шталю, и тот в свой черед выставил их на продажу. Вынужденный покинуть Германию из-за нацистских преследований, Шталь пришел ко мне и произвел на меня очень хорошее впечатление. Он сказал, что получил предложение из Америки, но отклонил его, потому что не хочет, чтобы письма покидали Европу. Я недавно выкупила их, сумев сбить цену до двенадцати тысяч франков за все ваши письма – некоторые из них адресованы Брёйеру.