На подоконнике лежала голова Тьянь-по, отделённая от тела, со всклокоченными волосами и вздыбленной бородок. Раскосые глаза блестели, как кусочки мозаичного стекла.

    Не помня себя, Гаспар вылетел в коридор. Он продолжал кричать. Дверь за ним захлопнулась сама по себе, и учёный оказался в полной темноте. Послышался какой-то шум и, как показалось Гаспару, прямо из стены возник кхитаец со свечой в руке, живой и здоровый. Голова его была на месте!

    -  Это вы? - спросил он. - Что случилось, уважаемый?

    -  Там, там! - орал Гаспар. - У меня на окне… Ваша голова!

    -  Моя голова? - переспросил Тьянь-по спокойно. - Но это абсурд. Одно и то же тело или же часть его не может пребывать в двух местах одновременно. Если моя голова со мной, а я надеюсь, что это так…

    -  Пойдёмте, посмотрим, - перебил его Гаспар. - Вы как жрец науки должны будете поверить своим глазам! Она там, говорю я.

    -  Может быть, вы ошиблись?

    -  Совершенно исключено.

    -  Может, это чья-то другая голова? - настаивал Тьянь-по.

    -  Это голова ваша, уверяю вас! - восклицал Гаспар. - Те же надбровные дуги, тот же наклон лба… и борода!

    Тьянь-по пощупал свою бороду, пожал плечами и сказал:

    -  Ну, хорошо. Давайте взглянем.

    Гаспар открыл свою дверь и пропустил кхитайца вперёд. Сам он заходить не спешил.

    -  Ну как, убедились? - крикнул он.

    -  Друг мой, здесь нет никакой головы, - отвечал Тьянь-по. - Попросту вы переутомились и съели за обедом много тяжёлой пищи.

    Гаспар робко вошёл в комнату.

    Действительно, головы не было. На том месте, где она находилась, стоял кувшин для умывания, синий, с отбитой ручкой.

    * * *

    В полной тишине, при погашенных свечах, Ченси лежал на кровати и размышлял: сделаться ли ему негодяем, или продолжить игру честного человека. В создавшихся условиях можно было рискнуть - вернуться к предложению Фаэрти, а убийства свалить на Грателло, тем более, что последний оказался и в самом деле нечист на руку. Для человека, который с пятнадцати до двадцати пяти лет почти ежедневно слышал в свой адрес обвинения в беспутстве, никчёмности, для которого каждая подачка от богатых родственников сопровождалась унизительными сценами, это было соблазнительно. Но… Во-первых, для такого дела нужно найти хорошего союзника. Положиться на маменькиных сынков, Фаэрти и Тью, значит изгадить все дело. А где его найти, хорошего союзника? Альвенель умнее других, но уж очень бойка. Только на правах любовника с ней можно сосуществовать, а при сообразительной леди уже находится в этом качестве мрачный длинноволосый громила… Кхитаец не годится - его, похоже, не деньги интересуют, а сама загадка как таковая. Второй учёный - трус. Предаст при любой возможности.

    А во-вторых - как-то это непривычно и… скверно. Одно дело - проломить кому-нибудь голову табуреткой в кабаке или проткнуть мечом на перекрёстке из-за глупой, вздорной куртизанки, а другое, совсем другое - вот так, расчётливо, одного за другим извести несколько человек из-за титула и замка, который все равно скоро будет проигран в кости.

    -  Проклятая слабость! - выругался Ченси.

    Те, кто думают, что заниматься подобными размышлениями легче, чем действовать, - глупцы.