— Не забывай про графский титул. Это было во всех газетах. Кто-то в Йоркшире прочитал, что сэр Джеймс Хилл стал новым графом Ройландом, и задумался.

   — Хилл — распространенная фамилия, — возразил Кристиан.

   Торн снова сел.

   — Но даже в юности ты не был простым. Имена детей нового графа нетрудно выяснить…

   — Я назвался Джеком.

   Торн кивнул:

   — Определенная защита, но даже в этом случае могут быть сделаны запросы о молодом офицере по фамилии Хилл.

   — Спустя год после того, как отец стал графом? — Кристиану ситуация с каждой минутой нравилась все меньше. Он осушил стаканчик и встал, чтобы снова наполнить его.

   — В провинцию новости доходят медленно, — сказал Торн. — Интересоваться может сама Доркас, возможно, живущая в стесненных обстоятельствах. Она понимает, что могла бы быть виконтессой. Ее сын, если он у нее есть, может претендовать на графский титул…

   — Виконтессой она может быть, но я раньше ее в аду увижу, чем она навяжет мне ублюдка Мура.

   — Конечно, но этот запрос из Йоркшира означает, что что-то происходит. Мы должны действовать быстро и выяснить, жива ли Доркас и был ли у нее ребенок. Мои люди наведут справки в Йоркшире.

   Кристиан поставил стакан.

   — Я не собираюсь забиваться в щель в ожидании неприятностей. Я должен действовать.

   — И получить еще одно ранение?

   — Таковы законы войны.

   — Это не война, — сказал Торн, — здесь необходим другой подход. Оставь это дело мне.

   — Что ты можешь сделать, если обнаружишь, что Доркас жива?

   — Подкупить ее.

   — Не выйдет, если ее тетушка еще здравствует. Черт возьми, вероятно, за всем этим стоит она. Она врезалась мне в память — это чудовищное существо со скрипучим йоркширским выговором и ужасными подручными, которые по ее приказу любому глотку перережут.

   — Это какое-то Средневековье, тебе не кажется?

   — Таков Йоркшир.

   — Я встречал цивилизованных йоркширцев. В том числе женщин. Графиня Аррадейл, например.

   — Такая же ужасная, особенно теперь, когда она еще и маркиза Ротгар. Мне нравятся женщины приятные и податливые.

   Губы Торна дрогнули.

   — А если твоя Доркас такая? Что тогда?

   — Безмозглая — да, в это я могу поверить, но податливая… Не из этой конюшни.

   Торн тоже поднялся:

   — Позволь мне заняться этим, Кристиан. Ты создан для действий, а не для переговоров и тонких расследований.

   Кристиан шагал по комнате.

   — Я не могу сидеть на месте. Хорошо тебе, ты хозяин жизни, у тебя все всегда под контролем.

   — Спасибо, — сухо заметил Торн.

   — Помилуй, это вовсе не упрек!

   Друзья не стали на этом останавливаться, но все-таки это прозвучало укором.

   Торн имел привычку все контролировать и сверхъестественно владел собой. Наверное, все из-за того, что он родился герцогом и рос без семьи. Когда ему было три года, его мать вышла замуж за француза и ей не позволили увезти сына из страны.

   Торна растили безупречно добросовестные опекуны и попечители.