Немного помолчав, он добавил:

— Сегодня утром я уже обратил внимание на то, что поля хорошо обрабатываются, с этим все в порядке.

— Его светлость очень строгий хозяин, — ответил мистер Баррет, — и он во всем требовал совершенства. Он очень сердился, если что-то было не так.

Судя по тому, как говорил секретарь, граф уже понял, что его собеседник страдал от грубой требовательности хозяина поместья почти так же, как Анселла. Возможно, лорд Фрезер разве что не поднимал на него руку.

Ясно было одно: если состояние лорда Фрезера действительно настолько плохо, как считали врачи, то он больше не сможет запугивать ни Баррета, ни кого бы то ни было еще, а самое главное, свою дочь.

— Я хотел бы увидеть его светлость лорда Фрезера, — сказал граф, — но прежде мне нужно узнать, есть ли какие-то новости из полиции относительно напавших на него грабителей.

— Да, ваша светлость, мне следовало рассказать вам об этом с самого начала, — поспешно ответил секретарь. — Сегодня утром сюда приезжал офицер полиции. Он сообщил, что человек, застреленный его светлостью, работал прежде младшим клерком у адвокатов Мейфилда, Мидоу и Бойда.

Граф не смог скрыть удивления.

— Это же мои адвокаты!

— Я так и подумал, — сказал Баррет. — Лорд Фрезер также прибегал к их услугам.

Теперь граф понял, как грабители раздобыли его чек и даже подготовили документ к подписи.

Возможно, они рассчитывали проделать такой же трюк и с отцом Анселлы.

— Второй негодяй, раненный его светлостью, — продолжал мистер Баррет, — еще жив, но, по словам врачей, вряд ли протянет долго. Что касается третьего, то он содержится в тюрьме.

— Что ж, с ними по крайней мере покончено, — заметил граф.

— Полицейский также сказал мне, — добавил секретарь, — что они ограбили довольно много лавок в Оксфорде, и их ищут уже давно.

Оставалось лишь надеяться на то, что если третий разбойник предстанет перед судом, то на процессе не будет упомянуто ни о нем, ни об Анселле, и как можно меньше о лорде Фрезере.

На все это требовалось время.

Пока ничто не заставляло графа спешить с сообщением жене известия о болезни ее отца.

Мистер Баррет с готовностью предложил ознакомить гостя с расходной книгой и ввести в курс дел имения.

Граф согласился скорее для того, чтобы сделать секретарю приятное, но сначала попросил проводить его к лорду Фрезеру.

Его провели по лестнице наверх, в большую, богато обставленную спальню, где на огромной, закрытой бархатными шторами кровати лежал лорд Фрезер.

Неподвижный, с закрытыми глазами, находившийся без сознания, он казался не столь мрачным и неприятным, как тогда, когда пребывал в полном здравии.

Губы его были плотно сжаты.

В лице по-прежнему сохранялось что-то зловещее и жестокое.

Дежуривший у постели хозяина слуга поднялся и негромко сказал, обращаясь к гостю:

— Уверяю, ваша светлость, я сделал все возможное, но он остается в таком состоянии с того момента, как его принесли сюда. Не шевелится, не говорит.

Судя по тону голоса и выражению лица слуги, тот тоже боялся хозяина и сейчас опасался, что его могут обвинить в пренебрежении своими обязанностями.

— Не сомневаюсь, что вас не в чем упрекнуть, — успокоил его граф. — После такого удара человек, будь то мужчина или женщина, может очень долгое время оставаться в подобном состоянии.

Он вспомнил, что сестра его матери, перенесшая удар, пролежала целый год, прежде чем умерла.

— Ничего больше мы сделать не можем, — сказал слуга.

В его голосе по-прежнему слышались нотки страха.