|
- У меня осталась лютня сына. Он хотел взять ее с собой, но это очень дорогой инструмент, подаренный его отцу, моему бедному мужу, одним аристократом за оказанную услугу. Я уговорила сына оставить лютню дома. - Вы позволите мне взглянуть на нее? - Боюсь, не порвались ли струны. На ней не играли уже года три. Она все-таки принесла лютню - прекрасный инструмент из ливанского кедра с инкрустацией из слоновой кости - и передала Макиавелли. Он настроил ее и запел. Макиавелли любил музыку, прекрасно разбирался в ней и даже сочинял мелодии к своим стихам. Спев три песни, он заметил, что монна Серафина с трудом сдерживает слезы. - Почему вы плачете? - ласково спросил он. - Я вспомнила моего мальчика. Он так далеко от дома. Один среди этих варваров. - Но он набирается жизненного опыта, а покровительство мессера Бартоломео обеспечит ему спокойное будущее. Серафина бросила на него сердитый взгляд. - Да, Лазарь должен быть благодарен за крохи, упавшие со стола богача. Макиавелли не ошибся. Серафина недолюбливала своего благодетеля. - В Святом писании сказано: он обрел Царство Небесное. Она только фыркнула в ответ и сказала: - Он отдал бы половину состояния за моих детей. - Действительно странно: ни одна из трех жен не родила ему ребенка. - Мужчины всегда думают, что в этом виновата женщина. Не зря монна Катерина так волнуется. Она понимает, если у Аурелии в ближайшем будущем не появится ребенок, им не поздоровится. Не будет больше ни нарядных платьев, ни колец и браслетов. Я знаю Бартоломео с давних пор. Он не привык бросать деньги на ветер. Монне Катерине есть о чем призадуматься. Она уже щедро оплачивает молитвы фра Тимотео о скорейшем зачатии Аурелии. - А кто, простите, этот фра Тимотео? - спросил Макиавелли. - Их духовник. Бартоломео обещал пожертвовать церкви кругленькую сумму, когда Аурелия родит сына. А пока фра Тимотео сосет из них денежки. Вертит ими, как хочет. И знает не хуже меня, что Бартоломео - импотент. Макиавелли выяснил даже больше, чем требовалось. В его голове моментально созрел план, гениальный по своей простоте. Он вновь перебрал струны лютни, благоразумно решив не продолжать разговора. - Какой прекрасный инструмент! Играть на нем - одно удовольствие. Не удивительно, что вы не позволили сыну увезти ее за море. - С вами так приятно беседовать, мессер Никколо, - улыбнулась Серафина. - Я вижу, игра доставляет вам удовольствие. Вы всегда можете брать лютню, когда захотите. Я знаю, вы будете с ней осторожны. Макиавелли тепло поблагодарил монну Серафину. Ее любезное предложение избавляло его от дальнейших хлопот. - Когда я пою песни, которые нравятся моей жене, - добавил он, - мне кажется, она рядом со мной. Я женился совсем недавно. |
