Вскоре в нескольких метрах от нас проходит патруль из двух человек. Мы слышим их разговор:

– Интересно, что будет на обед.

– Такая же дрянь, как всегда.

– Дрянь дряни рознь. Вчера было просто дерьмо, но иногда кормят сносно.

– Сносно? Ты бы так не говорил, если бы попробовал суп моей матери.

– Я никогда не пробовал супа твоей матери. У меня и матери‑то не было. Я всегда ел дерьмо. В армии хоть иногда ешь неплохо.

Патруль идет дальше. Мы говорим:

– Идите, Отец. До следующего патруля двадцать минут.

Отец берет под мышки две доски, идет вперед, прислоняет одну доску к заграждению и карабкается наверх.

Мы ложимся плашмя за деревом, затыкаем руками уши, открываем рот.

Раздается взрыв.

Мы бежим к колючей проволоке, держа две другие доски и полотняный мешок.

Наш Отец лежит около второго заграждения.

Да, есть способ перейти границу: нужно пустить кого‑нибудь вперед.

Взяв полотняный мешок, ступая по следам, потом по неподвижному телу нашего Отца, один из нас уходит за границу.

Другой возвращается в Бабушкин дом.

Доказательство

1

Вернувшись в Бабушкин дом, Лукас ложится на землю у садовой изгороди, в тени кустов. Он ждет. Перед домом пограничников останавливается армейский грузовик. Из него выходят военные и кладут на землю тело, завернутое в брезент. Из дома выходит сержант, делает знак рукой, и солдаты откидывают брезент. Сержант свистит:

– Опознаешь его, как же! Надо быть совсем кретином, чтобы полезть через эту чертову границу, да еще днем!

Один солдат говорит:

– Все должны были знать, что это невозможно.

Другой говорит:

– Местные знают. Пробуют перейти границу только приезжие.

Сержант говорит:

– Ладно, пошли через дорогу, к тому кретину. Может, он что знает.

Лукас входит в дом. Садится на угловую скамью в кухне. Он режет хлеб, достает бутылку вина и головку козьего сыра. Раздается стук в дверь. Входят сержант и один из солдат.

Лукас говорит:

– Я ждал вас. Садитесь. Хотите вина и сыра?

Солдат говорит:

– Не откажусь.

Он берет хлеба и сыра, Лукас наливает вина.

Сержант спрашивает:

– Вы нас ждали? Почему?

– Я слышал взрыв. После взрывов всегда приходят ко мне и спрашивают, не видел ли я кого‑нибудь.

– А вы никого не видели?

– Нет.

– Как всегда.

– Да, как всегда. Никто не предупреждает меня о том, что хочет перейти границу.

Сержант смеется. Он тоже берет себе хлеба и сыра:

– Может быть, вы видели кого‑нибудь здесь или в лесу?

– Я никого не видел.

– А если б видели, то сказали?

– Если я скажу «да», вы мне поверите?

Сержант опять смеется:

– Интересно, почему вас называют кретином?

– Мне тоже интересно. Я просто страдаю нервным расстройством, из‑за перенесенной в детстве, во время войны, психической травмы.

Солдат спрашивает:

– Что? Что он говорит?

Лукас объясняет:

– Голова у меня немного не в порядке от бомбардировок. Это случилось со мной в детстве.

Сержант говорит:

– Очень вкусный у вас сыр. Спасибо. Пройдемте с нами.

Лукас идет за ними. Сержант указывает на тело и говорит:

– Вы знаете этого человека? Вы его встречали раньше?

Лукас смотрит на изуродованное взрывом тело Отца:

– Он совершенно обезображен. Сержант говорит:

– Можно опознать человека и по одежде, по обуви, даже по рукам и волосам.