Леонора

Подозреваешь многих ложно ты,

 Как я сама могла в том убедиться.

 Антонио совсем тебе не враг,

 Как грезишь ты. Сегодняшний раздор…

Тассо

Я это оставляю в стороне,

 Беру Антонио, каким он был и есть.

 С его умом, холодным, неподвижным,

 Учителя разыгрывает он.

 Не разобрав, что слушатель уж сам

 Ступил на верный путь, он поучает

 Нас многому, что сами лучше, глубже

 Мы чувствуем, не слышит наших слов

 И к нам относится с пренебреженьем.

 В пренебреженье быть у гордеца,

 Который смотрит на тебя с усмешкой!

 Не так я стар, да и не так умен,

 Чтобы в ответ смеяться терпеливо.

 Должны мы были рано или поздно

 С ним разорвать, — тем хуже, чем поздней,

 Лишь одного я знаю господина:

 Меня он кормит, я ему служу

 С охотой, мне учителей не надо.

 Свободы я хочу для дум и песен;

 Довольно мир стесняет нас в делах.

Леонора

Он говорит с почтеньем о тебе…

Тассо

Со снисхожденьем, хочешь ты сказать,

 И это мне досаднее всего,

 Умеет он так гладко говорить,

 Что похвала нам кажется укором.

 Нет ничего обидней похвалы

 Из уст его.

Леонора

О, если б ты, мой друг,

 Услышал, как всегда он говорит

 И о тебе, и о твоем таланте,

 Что щедро так тебе природой дан!

 Он живо чувствует его и ценит.

Тассо

Поверь, себялюбивая душа

 От зависти не может уберечься.

 Подобным людям свойственно прощать

 Богатство, честь; им хорошо известно,

 Что можно волей этого достичь,

 Упорством и благоволеньем счастья.

 Но что одна природа нам дает,

 Что недоступно никаким усильям,

 Чего не может золото добыть,

 Ни меч, ни разум, ни настойчивость, —

 Вот это не простит он никогда.

 Простит он мне? Он, кто с тупым умом

 Добиться мнит благоволенья муз?

 Он, кто, собрав поэтов многих мысли,

 Поэтом мнит и самого себя?

 Скорее он простит мне милость князя,

 Хотя б желал иметь ее один,

 Чем тот талант, что дочерьми небес

 Мне, юноше безродному, дарован.

Леонора

О, если б ты, как я, все ясно видел!

 Ты ошибаешься: он не таков.

Тассо

А если ошибаюсь, все равно!

 Как о враге, я думаю о нем,

 Я был бы безутешен, будь я должен

 Смягчить вражду. Ведь справедливым быть

 Во всех вещах — безумно, это значит

 Разрушить самого себя! Всегда ли

 К нам справедливы люди? Нет, о, нет!

 Ведь человек нуждается при жизни

 В двух чувствах: в ненависти и в любви.

 Иль ночь ему не так нужна, как день,

 И сон не так, как бденье? С этих пор

 Его иметь я должен, как предмет

 Глубокой злобы, и ничто не может

 Меня лишить блаженства — с каждым часом

 О нем все хуже думать.

Леонора

Милый друг,

 Не вижу я, как в этом настроенье

 Ты можешь оставаться при дворе.