– Моя любимая фотография, – сказал Фрэнк. – Здесь я выгляжу старше. Снято недели за две до моего отъезда в Европу.

То есть за неделю до того, как он убил своего отца. Том опять почувствовал тревожащее его сомнение: убил ли Фрэнк своего отца? Или он все придумал? Подростки верят в свои фантазии. В нем угадывалась способность сильно и глубоко чувствовать, совсем не характерная для Джонни. Такому, как Фрэнк, понадобится год, а может быть, и целых два, чтобы оправиться после измены Терезы. С другой стороны, выдумать убийство и рассказать об этом мог лишь человек, горящий желанием привлечь к себе внимание, а Фрэнк был явно не из таких.

– О чем вы думаете? – спросил Фрэнк. – О Терезе?

– Ты говоришь мне об отце правду? – мягко спросил Том.

Фрэнк сжал губы. Том уже хорошо знал эту его манеру.

– Зачем мне вас обманывать? – Он пожал плечами, как будто стесняясь своей серьезности. – Пойдемте.

«Конечно, он может обмануть, – подумал Том. – Он больше верит в фантазии, чем в реальность».

– Твой брат ничего не подозревает?

– Мой брат... Он спросил меня, и я сказал, что не... толкал. – Фрэнк помолчал. – Джонни доверяет мне. Мне кажется, он бы и не поверил, если бы я сказал ему правду.

Том кивнул и указал на дверь. Перед тем, как выйти из комнаты, он взглянул на красивую трехъярусную стойку для грампластинок, стоявшую у двери, затем вернулся и опустил жалюзи. Ковер был темно‑лиловым, таким же, как покрывало на кровати.

Все вместе они сошли вниз и, взяв два такси, отправились на вертолетную станцию на Западную Тридцатую улицу. Том слышал об этом аэродроме, но никогда там не бывал. У Пирсонов был собственный вертолет, рассчитанный, как показалось Тому (он не считал места), на двенадцать человек. Салон был просторным, с баром и кухней.

– Я их не знаю, – сказал Фрэнк Тому, имея в виду пилота и стюарда, принимавших заказы на напитки и закуски. – Это служащие вертолетной станции.

Том заказал пиво и бутерброд из ржаного хлеба с сыром. Было пять, а полет, как кто‑то сказал, займет часа три. Турлоу сел рядом с Юджином ближе всех к пилоту. Том смотрел через ближайшее к нему окошко на удаляющийся Нью‑Йорк.

«Чик‑чик‑чик!» – как было бы написано в комиксе с картинкой вертолета. Внизу исчезали горы зданий, как будто их засасывало все ниже и ниже. Тому казалось, что фильм прокручивают наоборот. Фрэнк сел через проход, напротив Тома. За ним уже никто не сидел. Пилот и стюард, не стесняясь, обменивались шуточками, по крайней мере, об этом говорил их смех. Слева над горизонтом висело оранжевое солнце.

Фрэнк углубился в книгу, которую захватил из своей комнаты. Том попытался вздремнуть. Это было самое разумное – ведь им предстояло лечь в постель еще очень не скоро. Для Тома, Фрэнка, Турлоу, а также Джонни было около двух ночи. Турлоу, как заметил Том, уже спал.

Тома разбудило изменение в гуле мотора. Они снижались.

– Мы сядем на заднюю лужайку, – сказал Фрэнк Тому.

Было совсем темно. Том увидел большой белый дом, дружески мигавший желтоватыми огнями под крышей на террасах с обеих сторон дома. Так легко было себе представить мать, замершую на веранде в ожидании сына, возвращавшегося домой после долгих странствий с котомкой на плече. Том почувствовал, что ему интересен уклад жизни Пирсонов, не просто их дом, а нечто более важное. Справа было море, Том мог разглядеть несколько огоньков, возможно, бакенов и лодок. О! Лили Пирсон – взволнованная мать – и впрямь стоит на веранде! На ней черные брюки и блузка, в сумерках Том не мог разглядеть четко, но ее светлые волосы мелькнули в свете фонарей.