– Я догадался. – Том слышал шум волн, тихий, неритмичный, без грохота гальки, скорее даже плеск. А вдалеке, в темноте, Том увидел огонек на носу корабля и, как ему показалось, различил розоватые бортовые огни. Иногда над головой проносились летучие мыши, но Фрэнк, казалось, не замечал их. «Итак, именно здесь все и произошло», – подумал Том; он заметил, что Фрэнк идет за ним, держа руки в карманах джинсов, к краю скалы, смотрит вниз. Том на мгновение испугался за Фрэнка: было очень темно, а он стоял на самом краю, хотя склон действительно был покатый, теперь Том убедился в этом. Неожиданно Фрэнк повернулся и сказал:

– Вы говорили с мамой?

– Да, немного. Я спросил ее о Терезе. Я знаю, она была здесь. Я подумал, может, она тебе написала. – Том подумал, что лучше будет спросить его прямо, чем вообще не спросить о письме.

– Нет, – сказал Фрэнк.

Том подошел поближе, между ними осталось футов пять. Юноша стоял прямо.

– Сочувствую, – проговорил Том. Он думал, что девушка даже не потрудилась позвонить Турлоу в Париж, а теперь, когда Фрэнк нашелся, когда он в безопасности, она просто уходит, ничего не объясняя.

– И это все? Вы говорили только о Терезе? – спросил Фрэнк, как будто больше и говорить‑то было не о чем.

– Не только. Я спросил ее, считает ли она смерть твоего отца несчастным случаем или самоубийством.

– И что она сказала?

– Что не знает. Фрэнк, – Том говорил как можно мягче, – она тебя ни в чем не подозревает. И не нужно ее разубеждать. Пусть все идет своим чередом. Как есть. Это уже случилось. Твоя мать сказала: «Самоубийство или несчастный случай – это уже произошло». Что‑то в этом роде. Ты должен держать себя в руках, Фрэнк. И я не хочу, чтобы ты подходил так близко к краю. – Юноша смотрел на море, то приподнимаясь, то опускаясь на цыпочках, то ли с вызовом, то ли просто рассеянно, – Том не мог точно определить.

Затем Фрэнк повернулся, шагнул к Тому, обошел его слева, снова повернулся и произнес:

– Но вы‑то знаете, это я подтолкнул коляску. Я знаю, вы говорили с моей матерью о том, что она думает об этом, во что она верит, но я же рассказал вам. Ей я сказал, что отец сделал это сам, и она поверила мне, но ведь это неправда.

– Ну хорошо, хорошо, – сказал Том мягко.

– Когда я подтолкнул коляску, я думал о том, что Тереза со мной, что она... любит меня...

– Я понимаю, – ответил Том.

– Я думал, что исключу отца из своей жизни, из нашей жизни – моей и Терезы. Я чувствовал, что отец... портит мне жизнь. Смешно, но Тереза придала мне сил, а теперь ее нет. Не осталось ничего, кроме молчания, ничего! – Его голос дрогнул.

«Странно, – думал Том, – что некоторые девушки предназначены для печали и смерти. Они похожи на солнечный свет, такие активные, живые, веселые, но на самом деле предвещают смерть, и не только потому, что соблазняют свои жертвы, на самом деле они сами могут обвинить парней в том, что те их обманули, на пустом месте, просто вообразят себе». Неожиданно Том рассмеялся:

– Фрэнк, ты должен понять, что в мире есть другие девушки! Особенно сейчас, когда Тереза бросила тебя. Ты тоже должен от нее освободиться.

– Я уже сделал это, да, думаю, это произошло в Берлине. Настоящий кризис был тогда, когда я услышал, что сказал Джонни. – Фрэнк пожал плечами, но на Тома не взглянул. – Я действительно искал письмо от нее, признаю.

– С этого и нужно начинать. Сейчас все кажется ужасным, но у тебя впереди недели и годы! Действуй, Фрэнк... – Он хлопнул Фрэнка по плечу и сказал: – Сейчас пойдем обратно, я тебя задержу всего на минуту.