— Наверное, вы думали, что это мне польстит, — ответила Мэри. — Большое спасибо, но я предпочитаю носить старую одежду и быть похожей на самое себя.

— Не сомневаюсь, что у вас имеется наряд и похуже, — согласился Джем, и, подняв глаза, она увидела, что он смеется. Она повернулась, чтобы уйти обратно в дом.

— Постойте, не уходите, — сказал гость. — Понимаю, что заслужил ваш хмурый взгляд тем, что говорил с вами таким образом, но если бы вы знали моего брата так же хорошо, как я, вы бы поняли, почему я ошибся. Это очень странно — прислуга в трактире «Ямайка». Так все же, как вы здесь оказались?

Мэри, стоя в дверях, изучала собеседника. Сейчас он выглядел серьезным, и его сходство с Джоссом на миг исчезло. Ей стало жаль, что он из Мерлинов.

— Я приехала сюда к своей тете Пейшенс, — ответила она. — Моя мать умерла несколько недель назад, и у меня больше нет никаких родственников. Вот что я вам скажу, мистер Мерлин: теперь я даже рада, что моей матери нет в живых и она не видит своей сестры.

— Не думаю, что брак с Джоссом — это ложе из роз, — заметил младший брат. — У него всегда был адский характер, и пьет он как рыба. Интересно, почему она за него вышла? На моей памяти Джосс и раньше был не лучше. Он колотил меня, когда я был мальчишкой, и сегодня бы не отказался, но не посмеет.

— Я думаю, ее обманули его красивые блестящие глаза, — презрительно сказала Мэри. — Мама говорила, что тетя Пейшенс там, в Хелфорде, всегда порхала как бабочка. Она отказала фермеру, который сделал ей предложение, а упорхнула с берега на сушу, где и встретила вашего брата. Наверное, это был худший день ее жизни.

— Так значит, вы не слишком высокого мнения о трактирщике? — заметил Джем насмешливо.

— Нет, — ответила Мэри. — Он драчун, скотина и даже еще хуже. Он превратил мою тетю из веселой, счастливой женщины в жалкую поденщицу, и пока я жива, ни за что не прощу ему этого.

Джем присвистнул и потрепал пони по шее.

— Мы, Мерлины, никогда не были добры к нашим женам, — сказал он. — Я помню, как мой отец бил мою мать смертным боем. И все же она не ушла от него и защищала его всю жизнь. Когда отца повесили в Эксетере, она три месяца не говорила ни с одной живой душой. У нее даже волосы побелели от потрясения. Я не помню свою бабушку, но говорят, однажды у Коллингтона она дралась бок о бок с дедом, когда солдаты пришли его забрать, причем одному из них прокусила палец до самой кости. Не знаю, что уж ей так в дедушке полюбилось, потому что он даже ни разу не спросил о бабушке, когда его забрали, и все свои сбережения оставил другой женщине по ту сторону Тамара.

Мэри молчала. Безразличие в его голосе страшило ее. Джем говорил безо всякого стыда или сожаления, и она предположила, что он, как и вся семья, от рождения бессердечен.

— Как долго вы собираетесь пробыть в «Ямайке»? — резко спросил он. — Ведь для такой девушки, как вы, это неподходящее местечко, правда? Какое уж тут общество.

— Ничего не поделаешь, — сказала Мэри. — Я никуда не уйду, если мне не удастся забрать с собой тетю. Я ни за что не оставлю ее здесь, особенно после того, что я видела.

Джем нагнулся, чтобы смахнуть кусок грязи с подковы своего пони.

— Что же вы успели узнать за это время? — спросил он. — По совести говоря, здесь довольно тихо.

Мэри нелегко было провести. Судя по всему, это дядя подослал своего брата поговорить с ней, надеясь таким образом разузнать, что ей известно. Нет уж, не такая она дура. Девушка пожала плечами, отказываясь говорить на эту тему.