– Затонула в две тысячи первом, – сказал он. – Месторождение Ронкадор.

– Сколько погибших?

– В смысле, утонувших? Нисколько.

– А ты… это первая?..

Он на мгновение остановился, повернулся и взглянул прямо ей в глаза. В тишине было слышно гудение пламени на вышке. Скрежет напрягающегося металла.

– Детка, я никогда раньше ее не видел, – сказал он.

Тропа пошла вниз.

Когда ее отец уезжал, она была еще слишком мала, чтобы придумывать разные истории о его подвигах, гордиться им или бояться. Она помнила только его возвращения, когда он, усталый, измученный человек, осторожно сажал ее к себе на колени, нежно целовал в макушку, дарил привезенные из дальних стран конфеты и игрушки. Когда она подросла и спросила его о том, чем он занят в этих своих поездках, он отвечал так расплывчато, что она почувствовала себя виноватой и решила никогда больше ни о чем его не спрашивать. Не спрашивала она и о его увечьях.

Вышка замедляла скорость. Запах усиливался, воздух и земля под их ногами вздрагивали, и не только в такт ее чудовищным шагам. Дуган замер под деревом в самом конце тропы. Он и его дочь прильнули к древесным стволам и наблюдали за тем, как, покачиваясь из стороны в сторону, приближается к ним нефтяная платформа. Он протянул девочке руку. Она наблюдала и за ним тоже, но его лицо не выразило ни страха, ни отвращения, ни даже минутного испуга.

Осенним вечером в первый год двадцать первого столетия рыболовецкий корабль из Галифакса передал SOS, нападение – связь была нечеткой. Спасатели обнаружили двух травмированных моряков, которые болтались по волнам, зацепившись за обломки. Вместе с ними побережья достигла весть о причинах катастрофы. Власти, как ни старались, не смогли перехватить все любительские видео происшествия.

Это была буровая платформа «Рован Горилла-1». Она стала первой. Не «Пайпер-Альфа», не «Глубоководный Горизонт»; малоизвестная катастрофа. Самоподъемная буровая платформа на трех опорах затонула еще в 1988 году во время шторма в Северном море из-за повреждения корпуса. Изломанная крушением и немало пострадавшая за тринадцать лет под водой, она все же вернулась. Вся какая-то скрюченная, несмотря на свои гигантские размеры, решетчатые ноги выдвижных опор торчат наполовину над платформой, наполовину под ней, уходя в море. На кадрах хорошо видно, как их устремленные в небо верхние части кренятся сначала навстречу друг другу, наподобие рычагов, потом со скрежетом расходятся, опускаясь, как стрелы огромных кранов, и так она идет, выдавливая своими опорными кессонами донную грязь. Словно увечный марсианин, она поднялась с морского дна и пошагала в Канаду.

От ее могучих шагов содрогалось все побережье. Она шагала между строениями, сильными ударами оборванных кабелей и труб, которые болтались у нее под брюхом, напоминая не то плохо обученных змей, не то слишком массивные щупальца, сметая с дороги грузовики и целые цистерны. Вокруг более устойчивых препятствий, укорененных в земле, она обматывала проржавевшие цепи и выкорчевывала их с пути. Морская вода, промышленные химикаты и застоявшаяся нефть текли с нее на каждом шагу, оставляя след промышленной катастрофы.

Она ушла на целых десять миль вглубь континента, где ее наконец встретили военные и разнесли в клочья из пушек. Позже разгромленную ею территорию превратили в мемориальный парк. Фрагменты буровой решено было не вывозить, а оставить на месте – их и сейчас еще можно видеть там, среди цветочных клумб.

Во время всеобщей паники, когда все полетело к черту, отряд Дугана оказался отрезанным на пути взбесившейся платформы, между «Рован Горилла-1», как они потом узнали, и морем. Треть его товарищей погибли. Одни были задавлены насмерть, других разорвало проводами, третьи погибли от взрывов, оставив ему наследство в виде ночных кошмаров и воспоминаний о превращенных в кровавую кашу людях.