— Вы помните, — заметил он, немного потрясённый этим.

— Вы солгали, — подчеркнула она.

— Возможно, я надеялся остаться в вашей компании, — сказал он, уставившись на неё так, словно она была шоколадным пирожным.

Чай он ненавидел, но шоколад — совсем другое дело.

Она отступила в сторону.

— Зачем?

— Действительно, зачем? — промурлыкал он. — Это хороший вопрос.

Она сделала еще один шаг в сторону, но её путь преградил диван.

Он улыбнулся.

Сюзанна улыбнулась в ответ или, по крайней мере, попыталась это сделать.

— Я могу принести вам что-нибудь другое.

Какое-то мгновение, казалось, он размышлял над этим, а потом сказал:

— Нет, думаю, мне пора уходить.

Сюзанна едва не ахнула от комка разочарования, образовавшегося в её груди. Когда это её гнев на его высокомерие превратился в желание находиться в его компании? И в какую игру он играл? Сначала он придумывал глупые причины, чтобы прикоснуться к ней руками, потом врал напропалую, чтобы продлить свой визит, а теперь внезапно решил уйти?

Он играл с ней. И, что хуже всего, какая-то маленькая частичка её души этим наслаждалась.

Он сделал шаг к двери.

— Тогда до встречи в четверг?

— В четверг? — переспросила она.

— Приём с катанием на коньках, — напомнил он ей. — Мне кажется, я говорил, что заеду за вами за полчаса до этого.

— Но я не соглашалась пойти, — выпалила она.

— Правда? — Он вкрадчиво улыбнулся. — Я могу поклясться, что вы согласились.

Сюзанна опасалась, что ступает по тонкому льду, но она была не в силах совладать с упрямым чертёнком, который захватил её разум.

— Нет, — сказала она, — я не соглашалась.

В мгновение ока он оказался рядом с ней, подойдя близко… очень близко. Так близко, что дыхание покинуло её тело, сменившись чем-то более сладким, более опасным.

Чем-то абсолютно запретным и божественным.

— Я думаю, вы согласитесь, — тихо сказал он, касаясь пальцами её подбородка.

— Милорд, — прошептала она, заворожённая его близостью.

— Дэвид, — поправил он её.

— Дэвид, — послушно повторила она, слишком зачарованная зелёным огнем его глаз, чтобы сказать что-либо другое. Но что-то во всём этом казалось правильным. Она никогда не произносила его имени, никогда не думала о нём иначе, чем о брате Клайва, или Ренминстере, или просто графе. Но теперь каким-то образом он превратился в Дэвида, и, когда она посмотрела в его глаза, находившиеся так близко от её собственных, она увидела нечто новое.

Она увидела мужчину. Не титул и не состояние.

Мужчину.

Он взял её руку и поднес к губам.

— Тогда до четверга, — пробормотал он, с болезненной нежностью скользнув губами по её коже.

Она кивнула, потому что ничего другого сделать не могла.

Застыв на месте, она безмолвно наблюдала, как он отступил и направился к двери.

Однако, когда он уже протянул руку к дверной ручке, но за мгновение до прикосновения к ней, он остановился. Он остановился, повернулся и, пока она стояла, глядя на него, произнес, больше для себя, чем для неё:

— Нет-нет, так не пойдет.

Ему потребовалось лишь три широких шага, чтобы дойти до неё. В мгновение, столь же удивительное, сколь и наполненное чувственностью, он привлек её к себе. Его губы нашли её рот, и он поцеловал её.

Он целовал её, пока она не подумала, что может потерять сознание от желания.