Завывая двигателем, автомобиль отчалил от «кастанеды», пронзая ночь светом ксеноновых фар, и с бешеной скоростью помчался вниз по Последнему пути. Ехать решили в обход, вдоль Степиной набережной, чтобы случайно не нарваться на вражеских курьеров. Дорога здесь была битая, и потому «мерседес» припадочно вилял, резко оттормаживаясь перед казавшимися бездонными ямами. Длинная и узкая Верхнегородская улица никогда не отличалась хорошим покрытием и давно уже требовала ремонта, и вполне возможно, дождалась бы его этим летом. Но лето перевернуло все планы с ног на голову.

Один раз видели одиночку — одетая в рванье человекообразная фигура поспешно рванула прочь из луча света, словно он был безмерно губителен для нее. Глава, впрочем, утверждал, что эти ночные создания — уже давно не люди.

— Надо было его шлепнуть! — крикнул один из бойцов.

— Сиди! — сказал Алексей, — не до этих сейчас.

Потом встретили пару «чумных», глупо улыбнувшихся при виде машины. Этих, напротив, объехали как можно дальше, словно боясь заразиться. Коготь уверенно вел машину. Подле Старого Моста они свернут налево, и там будет рукой подать до бомбоубежища.

Впереди среди всеобъемлющей ночной темноты появилась светлая точка, похожая чем-то на самолет, каким мы его видим в ночном небе. Только эта двигалась по земле. Увидав ее, Алексей похолодел. Нет, они не должны были…

— Крысы!!! — крикнул Коготь, отчаянно тормозя.

Впереди, в свете фар разворачивалась жемчужная «БМВ», тоже вся сияющая разноцветными огнями и полная людей. Чужие курьеры. Курьеры «катакомбников». Их что, тоже послали донести весть, и они тоже поехали в объезд?

Бойцы лихорадочно заряжали оружие.

— Спокойно! — крикнул Барышев, ощущая тяжелый холод в груди, — спокойно. Они не будут стрелять. Они нас пропустят…

Из «БМВ» лихорадочно выскакивал народ. Грохнул выстрел, и первая же пуля, пробив лобовое стекло угодила в лицо Когтю. Алексей выпрыгнул наружу, в гремящую от выстрелов ночь — «Кастанедовцы» не жалели патронов.

«Они не должны были! Не должны!» — вертелось в голове у Алексея Барышева, потому что если они первыми открыли огонь, это значит…

Со стороны «БМВ» в воздух взвился темный предмет размером с яблоко, и свет фар на миг высветил на нем рубленые грани. Барышев один успел увидеть его, и, прижимая оружие к груди, кинулся вправо, к реке. Там кусты, там можно будет отсидеться.

За спиной раскатисто громыхнуло, бежать стало легче, а потом оказалось, что он уже не бежит, а летит, обдирая лицо и руки о жесткие, скидывающие листья, ветки. «Мерседес» позади исходил желтым пламенем.

Алексей тяжело упал на землю, но тут же вскочил и побежал вдоль реки, безумными глазами глядя на болезненно желтую луну, что отражалась в незамерзающих водах Мелочевки.

Добежать до «Кастанеды», рассказать главе, что они начали стрелять первыми, а это значит война. До полного истребления, после которой только одна община останется под этим вечно закрытым солнцем. Как не вовремя, как все это тяжело…

Непрерывно уменьшаясь в численности, люди города меж тем по-прежнему увлекались своими вечными игрушками — войной, насилием, грабежом. Словно это могло спасти их от Исхода. Словно убийство соседа могло сделать их бессмертными.

* * *

А эти двое жили друг другом. Так бывает, когда новообразовавшаяся семья успешно сопротивляется неприятностям, приходящим извне, черпая уверенность и силы у второй половины.