– Мне – тоже, мой царь! – отозвался сокт. – Эй, ты! Подай‑ка зеркало!

– Взгляни! – он протянул царю полированный серебряный диск.

Фаргал увидел в нем собственное лицо, жесткое лицо правителя‑воина, над которым немало потрудились гримеры.

– Это – ответ! – сказал вождь соктов. – На то, почему лицо мальчишки‑висельника показалось тебе знакомым!

– Великий Ашшур! – пробормотал Фаргал. – А ты прав!

Люг усмехнулся:

– Нет ли у тебя сына, мой царь? Верней, не было ли у тебя сына?

Лица придворных окаменели. Вопрос был вольным даже для лучшего друга Царя царей. Ведь у Фаргала до сих пор не было наследника!

Но им, придворным царя Карнагрии, положено быть глухими и слепыми. Чтоб не лишиться глаз и ушей.

– Так что же, мой царь?

Губы Фаргала сжались в бесцветную нить. Но...

Кулак царя врезался в плечо сокта с силой, достаточной, чтобы сбить с ног менее крепкого мужчину.

– Ты прав, старина! – воскликнул Император и рассмеялся. – Будь у меня сын, он не был бы городским воришкой, убившим нерадивого стражника. Будь у меня сын...

– ...он грабил бы целые государства! – подхватил Люг. – А уж убивал не сотнями, а тысячами, мой царь! Как ты!

– Точно! – Фаргал хлопнул себя по колену больной ноги и поморщился:

– Тысяча демонов! Где этот бездельник лекарь?

– Здесь, мой государь.

Царский врач, ожидавший, когда его призовут, поспешно опустился на колени у ног царя, откинул край одеяния Фаргала и принялся разматывать бинты.

– Я не жалею о том, что преступник повешен! – заявил Фаргал. – Справедливость превыше всего!

И погрузился в молчание.

Лекарь копался в ране, что‑то негромко бормоча.

Люг внимательно посмотрел на царя. И нарушил его раздумье.

– Знаешь, – проговорил он, – я тоже не могу забыть того мальчишку! Может, тебе поговорить с твоими магами? Или – с астрологом?

– Если тебя беспокоит, не мой ли это сын, то – нет! – отрезал Фаргал. – Мои маги единодушно утверждают, что детей у меня нет!

– Маги? – пробормотал Люг скептически. – Нам ли не знать, как они иногда ошибаются?

– Есть более надежное свидетельство! – сказал царь.

– Чье же?

– Мое!

– А, все‑таки с мальчишкой не так просто! – сказал сокт. – Клянусь Ашшуром, здесь замешана Судьба!

– С каких пор ты стал верить в Судьбу, Люг‑Смертный Бой? – бровь царя поползла вверх.

Сокт не ответил.

Император Карнагрии поднялся. Лекарь, еще не закончивший перевязку, попытался протестовать, но Фаргал не обратил на него внимания. Он шагнул к сидящему сокту, возвышаясь над ним, широкий, могучий, как крепостная башня. Ласково потрепал по плечу:

– Пока я – Владыка Карнагрии, – произнес он с нежностью. – Я – твоя Судьба, Люг‑Смертный Бой!

– Да, мой царь, – проговорил сокт, не поднимая головы. Лицо Люга оставалось нахмуренным.

Когда процессия возвращалась из храма во дворец, две из пяти виселиц Судной площади были в деле. Но среди повешенных (у Люга было превосходное зрение) не было парнишки, о котором шла речь.

Фаргал, прихрамывая, вернулся на свое место и позволил лекарю закончить дело. А потом еще с четверть часа просидел молча, погруженный в собственные мысли.

Царю недавно исполнилось сорок восемь лет, но выглядел он тридцатилетним. И был так же силен, как в день, когда впервые сел на Кедровый Трон. Вот уже три года ни внешние, ни внутренние враги не осмеливались тревожить Фаргала. Воины его были лучшими в Империях, флот не уступал флоту соктов, а дружба последних делала Императора Карнагрии еще сильнее.