Кэр покачал головой.

– Разве такое достойно воина?

– Зато вполне достойно стражника! – усмехнулся Хар‑Руд. – Что ты сделал потом?

– О! Он размахивал мечом прямо перед моим носом! Я отнял меч и воткнул ему в живот!

Кэр расхохотался.

– Знаешь, это было легче, чем заколоть свинью!

И, схватив чашу, поднес ко рту.

Хар‑Руд слышал, как громко булькает вино у него в горле.

“Насыщенный денек у парнишки! – подумал он. – Сначала он стал мужчиной, потом – убийцей. И едва не стал трупом. Вдобавок, смотрел в глаза царя Карнагрии, а чуть позже заимел рабское клеймо на плечо!” – Сколько тебе лет, Кэр? – спросил помощник Управителя.

– Говорят, мне было два, когда меня принесли в дом моего отца! – язык юноши заметно отяжелел. – И в этом году я встретил двенадцатую весну в его доме!

“Четырнадцать!” – довершил несложную операцию Хар‑Руд.

То, что паренек оказался в доме отца только в два года, его не удивило. У дикарей, варваров, да и в самих Четырех Империях тысячи обычаев!

– Ты так и не сказал, как называют твою страну? – произнес Хар‑Руд.

– Самери! – юноша выплеснул последние капли из кувшина и отправил себе в рот. – Какое хорошее у тебя вино, Хар‑Руд! Дома я пил только пиво! Ох, устал! Ты не против, если я немного посплю?

И, не дожидаясь ответа, уронил голову на стол.

– Ты напился, малыш! – пробормотал помощник Управителя. – Жаль! Но иначе ты не выложил бы и десятой доли того, что наболтал! И сожри меня оборотень Аша, если ты, малыш, похож на самерийца!

С этими словами он перенес уснувшего Кэра в спальню, на собственную кровать.

– Надеюсь, ты не сочтешь мою постель слишком жесткой, сын вождя? – сказал он.

Задернув балдахин, помощник Управителя вернулся обратно и, попивая вино, размышлял о превратностях судьбы.

Глава пятая

Прихрамывая, Фаргал, Император Карнагрии, пересек Зал Приемов и, через услужливо распахнутую дверь, прошел в следующую комнату и опустился в красное, обитое бархатом кресло.

Один из придворных немедленно бросился снимать с царя сандалии, а второй поспешил за теплой водой.

Люг, который вошел следом, остановился рядом с царем. Ему немедленно пододвинули кресло.

– Одиннадцатый день нет дождя! – проворчал Фаргал, поворачиваясь к Люгу. – А этот старый попугай молит Ашшура о ясной погоде!

– Ты же знаешь, о царь – так положено! – отозвался вождь соктов. – Да и какая разница? Последний раз Верховный бог проявил себя восемьсот лет назад!

– Засуха подорвет нашу торговлю! – сказал царь.

Придворный опустил разутые ноги Фаргала в ароматную воду и вертикальная морщина на лбу царя разгладилась.

– Ты всегда можешь поправить дела, взяв в руки меч! – пошутил сокт.

– Как бы не так! – покачал головой Фаргал, но глаза его блеснули. Война была неутоленной страстью Императора Карнагрии. Но слово “Справедливость”, которое царь начертал на собственном гербе, помогало ему бороться с искушением прогуляться по землям соседей.

Царь задумчиво играл алмазным кулоном, оправой которого служила золотая вязь букв императорского титула.

– Никак не выходит из головы тот... преступник, – проговорил он. – Которого должны были повесить!

– Я помню о нем, мой царь! – кивнул Люг.

– Он, – продолжал царь, – показался мне.