Стараясь соблюдать осторожность, я поднялся по крутым ступеням и вышел на долгожданную галерею. Отсюда был виден весь передний двор. Судя по шуму, гаму и вспыхивающими песнопениям, именно там сейчас разворачивалось народное гуляние. Меня увидеть со двора было практически невозможно, и я, не таясь, беспрепятственно дошел до низкой дверцы, ведущей на верхний этаж высокого терема.

    И вновь мне пришлось в полной темноте карабкаться по примитивной лестнице с шаткими ступенями наверх. Наконец долгий и, честно говоря, тяжкий путь окончился, я попал на небольшую площадку и уперся в какую-то дверь.

    Можно было надеяться, что я, наконец, добрался до конечной цели. Однако дверь оказалась запертой, так что попасть в теремную светелку я не смог. Высекать огнивом огонь, зажигать припасенную на такой случай свечу, чтобы только рассмотреть почему дверь не открывается, было слишком сложно и долго. Тогда я просто пошарил по ней руками и нащупал огромный висячий замок.

    Теперь нужно было удостовериться, туда ли я попал. Я тихонько постучал по косяку костяшками пальцев.

    Мне не ответили. Пришлось стучать сильнее. За дверями по-прежнему было тихо. Уже собираясь вернуться назад, я на всякий случай решил окликнуть девушку по имени:

    -  Алена, - прижав губы дверной щели, позвал я. - Алена, ты где?

    -  Кто это? Вы кто? - неожиданно отчетливо отозвалась дверь приятным женским голосом.

    -  Алена! - обрадованно воскликнул я. - Ты меня не знаешь, меня прислал твой отец,

    -  Тятя? Он где? - дрогнув голосом, спросила она.

    -  Я его видел сегодня в лесу вместе с твоим женихом Зосимом.

    Упоминание жениха Зосима, как мне показалось, особой радости у невесты не вызвало, во всяком случае, она спросила не о нем, а о себе:

    -  Меня тятя отсюда заберет? Я домой хочу! - добавила девушка и заплакала.

    -  Для этого мне сначала нужно к тебе попасть, а дверь заперта. Придется тебе еще потерпеть.

    -  Возьмите меня отсюда! - опять жалобно попросила Алена, стараясь сдержать рыдания. - Я домой хочу, к маме!

    -  Алена, ты не знаешь, у тебя в светелке окна открываются? - спросил я.

    -  Открываются, но здесь очень высоко, если упадешь, расшибешься! А у вас покушать ничего нет? Мне бы хоть корочку поглодать…

    -  Тебя что, голодом морят?

    -  Боярин сказал, что пока не смирюсь, есть не даст. Я ничего, только…

    -  Еду я сейчас принесу, только как ее тебе передать?

    -  Я поясок к ленточке привяжу и в окошко спущу, а ты, добрый человек, завяжи хлебушек в узелок, я подниму к себе и покушаю. А тебе за доброту на Страшном Суде зачтется.

    -  Меня зовут Алексеем, а со Страшным Судом мы пока подождем. Сейчас я схожу за едой, а ты открой окно и жди, я попытаюсь к тебе сюда влезть.

    Я спешно вернулся во двор и знакомым путем отправился в трапезную. Там еще шла гульба, и во главе стола по-прежнему восседал Степан. Только жил он уже не на земле, а явно на другой планете и неподвижно смотрел своими остекленевшими глазами в бесконечность. Я помахал у него перед лицом рукой, но он даже не сморгнул.

    Я посмотрел, нет ли чего съестного на столе, но там, кроме раздавленных и разбросанных объедков, уже ничего не осталось.