Недоказуемость прогресса — важное положение философии истории Карсавина. «В одних отношениях прогресс как будто есть; зато в других несомненен регресс. Появляются новые науки, т. е. дифференцируется наука прошлого и вместе с тем исчезает единство знания, которое и мы не можем оценивать положительно… Появляются специалисты, исчезает человек энциклопедической культуры… Растет техника — падает искусство… Росту власти человека над материей-природой соответствует рост власти материи-машины над человеком»⁹. Если прогресс недоказуем в применении к прошлому, то он недоказуем и для будущего. Теория прогресса вытекает из глубокого пренебрежения к прошлому, которое всегда «хуже» и «меньше» настоящего. А подлинный идеал «прогрессиста» — в будущем.

Между тем теория всеединства рассматривает все моменты развития (процесса изменения) как равноценные. Человечество стремится к идеальному состоянию. «По основному замыслу христианства это идеальное состояние ни в коем случае не должно пониматься как исключающее то, что есть и что было, конкретную действительность. Оно включает в себя и содержит в себе и всю действительность настоящего и прошлого, содержит всецело, без умаления. Оно не потусторонне, а всесторонне; движение к нему — не уход от сущего и метафизический скачок в иной мир… но преображение и спасение всего сущего, даже того, что, видимо, эмпирически погибло. Задача культуры в победе над забвением и временем, над прошлым и будущим, над смертью… Таков смысл христианской догмы воскресения, воскресения всецелого: не душевного только, а и телесного»¹⁰.

Победа над смертью, «телесное воскресение» — при этих словах на ум приходит имя Федорова. Карсавин его не жалует: «необдуманно-наивному фантазированию Федорова» он противопоставляет свою теорию истинного всеединства за пределами земного бытия, за пределами времени. Карсавинское всеединство охватывает Бога, космос и человека. «…Космос (и человек) становится Богом или Абсолютным. В Боге и для Бога он возможность-становление-действительность второго Бога, сущего через излияние в него и гибель в нем Бога… В этом нет и тени пантеизма, ибо, поскольку мир существует, мир не Бог, а иное и, в качественной самобытности своей, ничто, поскольку же он Бог, он — производное, созидаемое из ничто и приемлемое Богом… Космос (и его момент — человек) — совершенное всеединство как единство своей возможности со своими усовершением и усовершенностью. Он возникает свободно, по зову Бога, Богом становится, Его поглощая и в Боге погибает, поглощаемый им. Космос — совершенное всеединство и в целом своем, и в каждом из моментов своих»¹¹.

Последнее крайне важно: всеединство Карсавина — не пантеизм, не умаление личности. Каждый момент бытия, «космоса» — уникальная неповторимая индивидуальность. Личность как момент всеединства определяется Абсолютным. В эмпирии человечество проявляет свою личность неполно и только в отношении к Абсолютной личности, к Богу предстает во всей своей полноте.

Христианство — религия личности. Христианская культура являет наибольшую полноту формального строения Всеединства. Это вовсе не значит, что другие индивидуализации — другие религиозные культуры не самоценны в своих качествованиях и не раскрывают иных, не данных в христианстве формальных моментов; не значит, что христианство исчерпывает богатство человечества.