|
Может, стоит пошутить и разрядить обстановку? – Поппи, тебя поведут к алтарю братья? – Преподобный Фокс просматривает свои заметки. – Да. Тоби и Том. – Братья? – любопытствует Пол. – Замечательная идея. Но почему не отец? – Потому что мой папа… Мои мама и папа умерли. День словно сменяется ночью. Неловкое молчание. Смотрю в каменный пол, отсчитываю секунды и жду, когда все придет в норму. Сколько неловких пауз спровоцировала я за последние десять лет? Всегда одно и то же. Никто не знает, куда смотреть. Никто не знает, что сказать. По крайней мере, на этот раз никто не пытается меня обнять. – Моя дорогая девочка, – бормочет Пол. – Мне так жаль… – Все хорошо! – бодро перебиваю его я. – Произошел несчастный случай. Десять лет тому назад. Я не люблю разговоров об этом. И стараюсь не думать об этом. Никогда. Никому не хочется выслушивать печальные истории. Это правда. Помню, учитель в колледже спросил меня, в порядке ли я и не хочу ли поговорить о родителях. А как только я начала, он сказал: «Ты не должна терять уверенность в себе, Поппи!» И это означало: «Не хочу ничего слышать. Замолчи». Там была группа, занимавшаяся с психотерапевтом. Но я увиливала от этих занятий. Они проходили в то же время, что и хоккейные тренировки. И вообще, о чем тут говорить? Мои родители умерли. Нас взяли к себе тетя с дядей. Мои кузены и кузины уже выросли, и в доме были свободные спальни. Это произошло. И добавить тут нечего. – Прекрасное кольцо, Поппи! – произносит преподобный Фокс, и все ухватываются за возможность сменить тему разговора. – Правда, чудесное? Старинное. – Это семейная ценность, – гордо вставляет Ванда. – Очень необычное, – одобряет Пол. – Единственное в своем роде. Задняя дверь распахивается с металлическим лязгом. – Простите, я опоздала, – слышится знакомый пронзительный голос. – Какой паршивый день! По проходу с сумками мчится Люсинда. На ней бежевое прямое платье, солнечные очки в массивной оправе сдвинуты на голову, она тяжело дышит. – Преподобный Фокс! Вы получили мое письмо? – Да, Люсинда, – устало отвечает он. – Боюсь, церковные колонны нельзя выкрасить серебряной краской. Ни при каких обстоятельствах. Люсинда останавливается как вкопанная, и рулон серого шелка разматывается по всему проходу. – Нельзя? И что мне прикажете делать? Я обещала флористу серебряные колонны! – Она плюхается на скамью. – Чертова свадьба! Не одно, так другое… – Не волнуйся, Люсинда, дорогая! – суетится вокруг нее Ванда. – Уверена, ты превосходно поработала. Как твоя мама? – О, хорошо! Я, правда, ее не видела, у меня куча дел… А где эта растяпа Клеменси? – Я заказала машины, – быстро говорю я. – И конфетти. А шаферам нужны петлицы? – Закажи, если можешь, – с легким раздражением отвечает она. И вдруг словно впервые замечает меня. – О, Поппи! Хорошая новость! Твое кольцо у меня! Оно зацепилось за подкладку моей сумочки! Она достает кольцо с изумрудом и протягивает мне. Я в таком изумлении, что могу только стоять и моргать. Настоящее кольцо. Мое настоящее, винтажное, бесценное кольцо с изумрудом. Вот оно, у меня перед глазами. Как она… Какого черта… Не могу поднять глаза и посмотреть вокруг. Но все равно уверена, что взгляды у присутствующих ошарашенные, они перекрещиваются, как лазерные лучи. Все смотрят то на поддельное кольцо, то на настоящее, а потом наоборот. – Мне не совсем понятно… – наконец начинает Пол. – Что тут у вас произошло? – По проходу шагает Магнус, с удивлением глядя на немую сцену. |
