|
Я был бы страшным идиотом, если бы стал ждать, когда меня потащат на свидетельское место, чтобы вытянуть из меня под присягой всю правду. Я поднял руку: – Послушайте, суть проблемы в том, что вот сейчас, когда мы с вами разговариваем, вы считаете, что Кэл убил его, а я знаю, что он его не убивал. Вам должно быть стыдно: вы знакомы с ним два года, а я встретил его только на прошлой неделе, но узнал его глубже, чем вы. Когда он отозвал меня вчера в сторону и просил, как лучше спустить шкуру одной гадине, он не собирался совершать преступления. А убийство Вейда Эйслера заранее продумал тот, кто взял веревку Кэла. Я не говорю уже о том, как Кэл выглядел и что говорил, когда показывал мне найденное им тело. Будь у меня хоть малейшее сомнение в том, что не Кэл его убивал, разве стал бы я что либо пропускать в сообщении мистеру Вулфу? Но я не могу обещать, что буду или не буду чего то говорить, что бы ни случилось. – Вы ошибаетесь. Я не думаю, что его убил Кэл, – сказала она, – я знаю, что он не убивал. Это сделала я. Мои глаза расширились: – Что вы сказали? Убили Эйслера? – Да, – она снова глотнула воздух. – Не понимаю, как все получилось. Конечно, я должна была им рассказать, что это я убила его. Но если бы меня арестовали, то Кэл сказал бы, что это он убил из за того, что я рассказала ему о вечере в то воскресенье. Но я заявлю, что ничего ему не говорила, и у них будет мое слово, и они подумают, что он просто пытается меня выгородить. Поэтому все зависит только от вас. Вы должны пообещать, что не скажете им о том, что Кэл рассказал вам вчера. Ведь убила его я, а зачем вам защищать меня? Какая вам разница, что со мной случится, если я убила человека? Я внимательно посмотрел на нее. – Знаете, по крайней мере, я получил ответ на вопрос, почему вы набросились на Кремера: вам хотелось внушить ему мысль, что вы – страшный человек. Это было не так уж глупо, по крайней мере, наполовину. Но послушайте меня. Возможно, вы смогли бы навязать эту мысль полицейским или хотя бы на некоторое время сбить их с толку. Но мне – нет. Помните то первое, что сказал мне Кэл, когда я подошел к кладовой и застал вас вместе с ним? Он сказал, что вы думаете, будто Эйслера убил он. А сейчас вы… – Кэл ошибался. Как я могла думать, будто убил Кэл, если знала, что убила я? – Ерунда. Дело не только в словах. Я видел его лицо, как сейчас вижу ваше. Его поразило ваше убеждение. Да вы и до сих пор думаете, что убил Кэл, и поэтому ведете себя, как слабоумная. Она опустила голову и закрыла лицо руками, прижав локти к груди. Ее плечи тряслись. Я повысил голос: – Худшее, что вы могли бы сделать для него, так это пойти и заявить, будто убили вы. Им хватило бы десяти минут, чтобы уличить вас до лжи. И что бы тогда было с Кэлом? Но может случиться так, что вам придется рассказать в полиции о вечере в воскресенье, только, конечно, не то, что вы говорили Кэлу. Если они найдут в квартире Эйслера отпечатки ваших пальцев, то вас заставят дать о них отчет, так что лучше рассказать им раньше, чем они спросят об этом. Это не страшно, нужно просто пойти и рассказать, что случилось. – Они не найдут отпечатки моих пальцев, – сказала она. Или мне показалось, что она это сказала? Голос звучал приглушенно, так как она все еще закрывала лицо руками. – Вы сказали, что они не найдут ваших отпечатков? – переспросил я. – Да, я уверена, что они их не найдут. Я вытаращил на нее глаза. Дело было не столько в словах, сколько в тоне, или даже не в тоне, а в чем то еще. |
