Затем двинулись в южную часть города. И тут Ма Жун спросил:

– Слушай, а чего это мы все прем и прем на этих варваров? Они же за границей. Вот пусть и варятся ублюдки в собственном соку!

– Ничего ты не смыслишь в политике, брат, – снисходительно отвечал Цзяо Дай. – Это наш долг – отвратить их от их варварства и привить им нашу культуру!

– Так‑то оно так, – заметил Ма Жун, – только эти кочевники тоже кое в чем смыслят. Знаешь, почему у них не требуется, чтобы девушка‑невеста обязательно была девственницей? Потому что они делают скидку на то, что девицы их – кочевницы и с малых лет скачут верхом! Однако нашим девицам об этом знать ни к чему!

– А может, хватит болтать? – разозлился Цзяо Дай. – Мы и так, похоже, заблудились.

Место, в котором они оказались, судя по всему, было жилым кварталом. По обе стороны улицы, вымощенной гладкими каменными плитами, смутно проступали высокие стены больших домов. Кругом было тихо, туман приглушил все звуки.

– Да тут вроде бы мост, – сказал Ма Жун. – Наверное, это тот самый канал, что пересекает южный квартал. Коль пойдем вдоль него на восток, глядишь, и выйдем опять на торговую улицу. Так я думаю.

Они прошли по мосту и пустились вдоль берега.

Вдруг Ма Жун тронул Цзяо Дая за руку. Молча он указал на противоположный берег, чуть видимый за туманом.

Цзяо Дай вгляделся. Какие‑то люди двигались по той стороне и, насколько можно было разглядеть, несли на плечах маленькие открытые носилки. В блеклом лунном свете, сочившемся сквозь туман, он разглядел на носилках человеческую фигуру: кто‑то без головного убора сидел, скрестив ноги и сложив руки на груди. Казалось, весь он запеленат в белое.

– Что за странный тип? – Цзяо Дая явно поразило это зрелище.

– Небо его знает, – пробурчал Ма Жун. – Смотри, они остановились.

Порыв ветра отнес облако тумана в сторону. Было видно, как люди опустили носилки наземь. И тут же двое, стоявших позади, взмахнули дубинками и обрушили их на голову и плечи человека в носилках. Туман вновь сомкнулся. Раздался всплеск.

Ма Жун выругался.

– Назад, к мосту! – прошипел он Цзяо Даю.

Развернувшись, они бросились вспять вдоль канала. Слишком было темно и скользко – чересчур уж много им потребовалось времени, чтобы вернуться к мосту. Перебежав через него, отважные сыщики осторожно двинулись по тому берегу. Однако там как будто никого не было. Какое‑то время они бродили вверх и вниз по течению в том месте, где, как им казалось, произошло нападение. Вдруг Ма Жун остановился и, присев, ощупал пальцами землю.

– Тут следы. Глубокие, – сказал он. – Похоже, здесь‑то они и бухнули несчастного ублюдка в канал.

Туман чуть‑чуть приподнялся; грязное пятно воды открылось в двух шагах от них. Ма Жун разделся догола. Отдав одежду Цзяо Даю, он разулся и полез в воду. Глубина была по пояс.

– Воняет! – мрачно заявил он. – Но трупа не видать. – И полез дальше.

Возвращаясь к берегу, он прощупывал ногами толстый слой ила и грязи на дне канала.

– Ну что тут поделаешь? – брюзжал он. – Видать, мы ошиблись местом. Ничего тут нет, только глина, да каменюки, да бумага какая‑то. Вот гадость! Давай тащи меня.

Тут припустился дождь.

– Только этого не хватало! – Цзяо Дай выругался и, заметив навес над черным ходом темного, безмолвного дома, укрылся под ним вместе с одеждой и башмаками Ма Жуна.