Ропот удивления пробежал по залу. Судья Ди постучал молоточком.

– А также суд установил, что By, слуга оного Фан Чуна, первым обнаружил убитых. Он украл денежный короб Фана, присвоил двух лошадей и сбежал. Управа должна принять все необходимые меры для задержания преступников А Квана и By. Далее, суд должен продолжить тщательный розыск для опознания женщины, бывшей с Фаном, и нахождения ее тела. А также расследовать связь между этим делом и смертью монаха Цу‑хэя.

Он ударил молоточком по столу и закрыл заседание.

Возвращаясь в кабинет, судья сказал Ма Жуну:

– Надо бы проследить, чтобы дочь Пэя благополучно добралась до своей тетки. Одной исчезнувшей женщины вполне достаточно.

Ма Жун удалился. А старшина Хун с недоуменной миной на лице спросил:

– Я не совсем понял, как ваша честь пришли к решению, объявленному в конце.

– И я тоже! – вставил Цзяо Дай.

Судья Ди сперва выпил пиалу чая, затем сказал:

– Когда я услышал признание Пэй Чиу, я сразу исключил By из числа возможных убийц. Во‑первых, если бы By действительно задумал убить и ограбить своего хозяина, он сделал бы это по дороге в Пьенфу или на обратном пути – это было бы намного проще, а риск попасться – намного меньше. Во‑вторых, By – горожанин, он использовал бы нож, а уж никак не серп, оружие весьма неудобное, управиться с которым человеку непривычному совсем непросто. В‑третьих, отыскать этот самый серп в темноте мог только тот, кто работал на подворье и знал, где что лежит. By украл денежный короб и лошадей после того, как обнаружил тела. Испугался, что его обвинят в убийстве, а страх вкупе с жадностью да еще при столь удобном случае – весьма могучий двигатель.

– Это похоже на правду, – заметил Цзяо Дай. – Непонятно только, с какой стати А Квану убивать Фан Чуна?

– По ошибке, – ответил судья. – Ему удалось добыть гребешок, обещанный девушке, и в ту ночь он пробирался к ней. Наверное, надеялся, что, получив подарок, она не откажется побыть с ним еще разок. И конечно же у них было договорено, каким способом он подаст ей знак, что пришел. По пути к сеновалу он заметил свет в спальне. Это показалось ему странным, поэтому он приоткрыл незапертую створку и заглянул в окно. Света от лампы немного, в кровати он увидел пару и решил, что это Су‑ньян с новым любовником. Он человек отчаянный, поэтому, найдя под навесом серп, он забрался в комнату через окно и перерезал им глотки. Гребенка же, которую я нашел на полу у окна, выскользнула у него из рукава. Понял ли он, что убил совсем не тех людей, этого я сказать не могу.

– Скорее всего, сразу, – заметил Цзяо Дай. – Знаю я таковских! Он никак не мог сбежать оттуда, не обшарив комнату в поисках, чего бы такое украсть. И наверняка, взглянув на трупы, обнаружил, что убитая женщина – не Су‑ньян.

– Кто же эта женщина? – спросил старшина Хун. – И при чем тут монах?

Нахмурив густые брови, судья ответил:

– Признаться, понятия не имею. Платье, лошадь со звездочкой, время исчезновения – все прямо указывает на госпожу Ку. Но из разговоров с ее отцом и братом я получил, как мне кажется, довольно точное представление о ней. Связь с этим прохвостом Фан Чуном до и после ее брака с господином Ку прямо противоречит ее характеру. Кроме того, магистр Цао, – каким бы ни был он себялюбцем, но его полное безразличие к судьбе дочери мне представляется напускным. Не могу отделаться от мысли, что убита была не госпожа Ку и что магистру Цао это хорошо известно.

– С другой стороны, – возразил Хун, – женщина сделала все, чтобы Пэй и его дочь не видели ее лица. Стало быть, это действительно была госпожа Ку, которая не хотела, чтобы ее узнали, поскольку, по словам ее брата, они с сестрой часто гуляли в полях и Пэй с дочерью могли знать ее в лицо.