|
И потому ухожу по единственному еще открытому для меня пути. Оставляю вам наказать человека, который за этот год превратил мою жизнь в ад на земле. Сегодня днем я вам не назвала его имени, но я напишу о нем сейчас. У меня нет ни детей, ни близких родственников. Мне некого щадить, и поэтому не бойтесь огласки. Если можете, дорогой мой Роджер, простите мне то зло, которое я чуть было не причинила вам, и которое, когда пришел срок, я все же не смогла причинить»… Не переворачивая страницы, Экройд замолчал. — Вы меня извините, Шеппард, но я должен прочитать это один, — произнес он нерешительно. — Письмо написано только для меня, только для меня одного. Он вложил письмо в конверт и положил на стол. — Потом, когда буду один. — Нет! — крикнул я под влиянием какого-то инстинктивного побуждения, — читайте сейчас! Зкройд посмотрел на меня с изумлением. — Извините, — сказал я, краснея. — Я не имел в виду, чтобы вы читали вслух мне. Прочитайте сами, пока я еще здесь. Экройд покачал головой. — Нет, я лучше подожду. По какой-то непонятной мне самому причине я продолжал уговаривать его. — Прочитайте хотя бы имя шантажиста, — попросил я. Теперь Экройд, по существу, заупрямился, и чем настойчивее я старался уговорить его, тем решительнее был его отказ. Все мои доводы оказывались напрасными…. Письмо принесли без двадцати минут девять. Оно так и осталось непрочитанным, когда без десяти девять я уходил. Уже взявшись за дверную ручку, я нерешительно остановился и оглянулся, обдумывая, все ли я сделал. Ничего не придумав, я вышел и закрыл за собой дверь. Я вздрогнул, увидев рядом фигуру Паркера. Он, казалось, смутился, и мне пришло в голову, что он подслушивал у двери. Какая жирная, самодовольная и масленая физиономия у этого человека! А во взгляде — какая-то решительность и неопределенность вместе. — Мистер Экройд не хочет, чтобы его беспокоили, — сказал я холодно. — Он попросил меня передать вам об этом! — Отлично, сэр. Мне показалось, что позвонили. Это была такая явная ложь, что я не стал отвечать ему. Проводив меня в холл, он помог мне одеться. Я вышел в ночь. Луна была закрыта облаками, и все казалось очень темным и спокойным. Когда я проходил домик привратника, деревенские часы пробили девять. Я повернул налево, к деревне, и чуть было не столкнулся с человеком, шедшим в противоположном направлении. — Это дорога в Фернли Парк? — хриплым голосом спросил незнакомец. Я взглянул на него. Шляпа — глубоко надвинута на лоб, воротник пальто поднят. Лица почти не видно, но чувствовалось, что это молодой человек. Голос его был груб и прост. — Вот в эти ворота, — ответил я. — Благодарю вас, мистер. Он помолчал, а затем совершенно излишне добавил: — Я чужой в этих краях. Он пошел в ворота, а я обернулся и посмотрел ему вслед. Странно, его голос напоминал чей-то знакомый мне голос, но чей — я не мог вспомнить. Через десять минут я был уже дома. Каролину очень интересовало, почему я вернулся так рано. Чтобы хоть как-то удовлетворить ее любопытство, я вынужден был присочинить немного к своему отчету о вечере. Но чувствовал я себя неловко, видя, что Каролина мне не верит. В десять часов я поднялся, зевнул и сказал, что пора спать. Каролина неохотно согласилась. Была пятница, а по пятницам вечером я всегда завожу домашние часы. Я сделал это, как обычно, а Каролина довольствовалась тем, что проверила, заперла ли служанка кухню. Было четверть одиннадцатого, когда мы поднимались наверх. |
