|
-- Нет, касается. Я все поняла. Ты не можешь так поступить, Джордж. -- Почему не могу? Ведь мошенник наверняка сейчас спит, как убитый. Так что особого труда это не составит. Да, его ждет веселенькое пробуждение. -- И Ферфакс разразился хохотом, только усилившим ужас девушки. -- Но Dios mio![1] Ты же не можешь предать человека, который спас тебе жизнь! Ферфакс обернулся к девушке, устремив на нее насмешливый взгляд. Будучи закоренелым негодяем, он не сомневался, что имеет дело с обычной глупой сентиментальностью, которую ничего не стоит преодолеть. К тому же он был уверен в своем влиянии на Исабелу, чью невинность он принимал за простодушие. -- Пойми, девочка, это мой долг. Ведь этот Блад -- вор, пират и убийца, от которого необходимо как можно скорее очистить море. Но девушка еще сильнее разволновалась. -- Может быть, он в самом деле пират. Об этом я ничего не знаю. Но я знаю, что он спас тебе жизнь и именно поэтому находится здесь. -- А вот это неправда, -- возразил Ферфакс. -- Блад находится здесь потому, что он воспользовался преимуществом моего положения. Он прибыл на борт "Цапли", чтобы удрать с Мэйна от преследовавшего его правосудия. Ну, ничего. Завтра он обнаружит, что просчитался. Побледнев, как смерть, девушка в отчаянии ломала руки, затем, придя в себя, она устремила на Ферфакса пронизывающий взгляд, и на ее лице появилось выражение, не слишком ему понравившееся. Вера в этого человека, которого она знала не так уж давно, иллюзии, которые она питала в отношении его, заставившие ее бросить все, чтобы связать с ним свою судьбу, сильно поколебались при виде гнева, обуявшего его, когда он узнал о потере драгоценностей. Теперь же эти иллюзии готовы были рассыпаться в прах, так как те свойства, которые только что продемонстрировал ее возлюбленный, наполнили ее ужасом и отвращением. Правда, она еще пыталась противиться нахлынувшим на нее чувствам. Ведь если Джордж Ферфакс оправдает худшие ее подозрения, какая же участь могла ожидать ее, находящуюся целиком в его власти? -- Джордж, -- спокойно заговорила донья Исабела, глубокое душевное волнение которой выдавала только высоко вздымавшаяся грудь. -- Неважно, кто этот человек. Ты обязан ему жизнью. Не будь его, ты лежал бы сейчас мертвым на той аллее в ЛаАче. А ты хочешь решиться на такой позорный поступок. -- Позорный? Черт возьми! -- И Ферфакс снова разразился отталкивающим пренебрежительным хохотом. -- Ты просто ничего не понимаешь. Долг каждого честного джентльмена выдать властям этого грязного пирата. 1 Боже мой! (исп.). В черных глазах девушки, в упор устремленных на него, появилось презрение. -- И ты еще говоришь о честности! По-твоему, честно продать человека, который спас тебе жизнь, за пятьдесят тысяч? Тогда честен и Иуда, предавший Спасителя за тридцать сребренников! Сердито глада на девушку, Ферфакс, подобно всем негодяям, тотчас же нашел аргумент, оправдывающий его поведение. |
