Сигнал ушел на спутник. Оттуда, отразившись от серебряной паутинки антенны, плывущей в космической бездне, в божьих имениях, вернулся на землю, в дикую забайкальскую степь, пробившись сквозь эфир, забитый многоголосьем жизни.

«Крошка моя, я по тебе скучаю…»

Через двадцать минут поступил ответ:

«Пастухов – Центру. Служим России».

* * *

Генерал‑лейтенант Нифонтов и полковник Голубков переглянулись.

Сомнений не оставалось.

Это означало: «Работаю под контролем».

Или другое: ответил не Пастухов.

Глава XI

Подполковник Тимашук готовился к допросу захваченных диверсантов, когда подала сигнал вызова радиостанция «Селена‑5». Он взглянул на дисплей шифровального прибора «Азимут», готовый увидеть ставший привычным текст: "Центр – Пастухову.

Доложите обстановку". Сначала он поступал каждый час, потом каждые полчаса. Но вместо этого вдруг появилось:

«Центр – Пастухову. За успешное выполнение задания представлены к очередным воинским званиям: Пастухов – майор, Перегудов – майор, Злотников и Хохлов – капитан, Мухин – старший лейтенант».

Тимашук замер. Это была удача. Просвет в полосе черной невезухи, которая преследовала его с первых часов появления в Потапове.

Нужно было ответить. Как можно быстрей.

Что?

* * *

Целую вечность – восемнадцать минут – просидел подполковник Тимашук, напряженно всматриваясь в дисплей.

* * *

Рация стояла на слесарном верстаке в подземном ремонтном боксе, из которого по приказу Тимашука было убрано все лишнее. Гудели, гасли и вновь зажигались лампы дневного света. Напряжения не хватало, хотя резервная электростанция работала на полную мощность.

«Селена‑5». Современная модификация станции космической связи «Барьер». Полтора десятка лет назад, когда курсант Академии ГРУ Тимашук начинал постигать стратегию и тактику тайных войн, переносной «Барьер», способный через спутники‑ретрансляторы посылать сигнал за три тысячи километров, казался фантастикой. Связь, это вечное проклятье и ахиллесова пята всех разведок мира, стала почти такой же простой, как звонок по междугородному телефону. Сложности, конечно, остались, но они были уже другого порядка. Отшелушилась профессия радиста, выбивающего на ключе трели морзянки, сгорели в спецпечах шифровальные блокноты, в музеях спецслужб осели «энигмы» и громоздкие шпионские рации.

С тех пор «Барьер» похудел на пять килограммов, оброс новыми функциями, безгранично расширил радиус действия, но принцип действия остался прежним.

Импульсная подача сигнала, автоматическая кодировка, прыгающая частота передачи.

Самоликвидатор, приводимый в действие по радиосигналу или с места, кнопкой на пульте.

Преобразился и шифровальный прибор «Азимут», стал похож на большой пейджер.

Принятые и отправленные шифротелеграммы автоматически стирались при отключении питания или клавишей «Del».

Сейчас оперативная память «Азимута» была заполнена бесконечными: «Центр – Пастухову. Доложите обстановку», «Центр – Пастухову. Доложите обстановку».

Отвечать на это было нельзя, вероятность расшифроваться составляла все сто процентов. Одно неточное слово, и в этом долбаном Центре поймут: рация захвачена. Сработает самоликвидатор, «Селена‑5» превратится в ящик мусора. Но в этом случае безответность была оправданной: не до того, не до докладов об обстановке.

Последняя же шифрограмма требовала ответа. Требовала, черт бы ее побрал. И ответа быстрого.

Можно было, конечно, и на это. сообщение не отвечать. Но это было очень слабым решением. Ничтожным. За такие решения из «консерватории», как называли Академию ГРУ, отчисляли безжалостно.