Кейс араба раскрылся, тут же полетел вниз, а в руках у него оказался израильский автомат «узи». Во всей позе араба и в выражении его лица чувствовалась такая решимость мгновенно нажать на спусковой крючок, что Сивопляс отступил.

Моторы подъемника взвыли, аппарель поднялась и плотно встала в пазы. Засвистели, набирая обороты, турбины. Огромный самолет качнулся и поплыл к началу главной взлетно‑посадочной полосы.

Сивопляс взревел:

– Генерала украли! Моего! Он был мой! Ну, турки! Я вам устрою столпотворение света!

Он круто развернулся и со скоростью спринтера устремился к ремзоне.

Один из «черных», притащивших на плащ‑палатке пьяного инженера, высокий, светловолосый, удивленно посмотрел ему вслед, потом перевел взгляд на уплывающий самолет и сказал:

– Это событие несомненно без труда влезет в анналы истории. Чем и запомнится всему народу.

– Если это четвертый акт, каким же будет пятый? – спросил второй, чернявый.

Третий, в униформе в обтяжку, прикрикнул:

– Кончайте болтать! Надо думать, что делать!

* * *

Генерал‑лейтенант Ермаков не сразу понял, что произошло. Пустые вопросы, которые задавал аль‑Джаббар, вызывали у него раздражение. При этом Джаббар даже не слушал ответов. Ермаков готов был вспылить, но тут в трюме потемнело, по фюзеляжу прошла вибрация от запущенных турбин, самолет качнулся. Два молодых араба пробежали к пилотской кабине. В руках у них были не кейсы, а маленькие черные автоматы. Третий араб тоже оказался с автоматом, он направил его на бортмеханика, проверявшего крепление контейнеров, и приказал лечь на пол.

Ермаков гневно обернулся к Джаббару:

– Что это значит?

Глаза араба оставались холодными, а лицо расплылось в широкой улыбке.

– Никаких проблем, дорогой друг. Никаких поводов для беспокойства. Обдумав ситуацию, я решил, что будет лучше, если вы полетите с нами. В долгой дороге нет ничего приятней умного собеседника.

– Что вы несете? – возмутился Ермаков. – Немедленно высадите меня!

Джаббар извлек из внутреннего кармана пиджака плоский пистолет с серебристо‑серым отливом, изящными движениями своих маленьких пухлых пальцев передернул затвор и взвел курок. С пистолетом он обращался как с дорогой красивой игрушкой. После этого приподнял оружие вверх, как если бы боялся, что пуля выкатится из ствола, и с той же змеиной улыбкой объяснил:

– Не думаю, господин Ермаков, что вы можете отдавать мне приказы. Я согласен с вашим утверждением, что лучшая гарантия в большом бизнесе – взаимная выгода. Но в большом бизнесе нельзя пренебрегать мелочами. Жизнь партнера – мелочь. Но это очень важная мелочь. Я не смог в полной мере понять ваш замысел. Если он таков, каким вы мне его представили, вам нечего опасаться. Вы проведете у нас некоторое время в качестве почетного гостя, а потом мы вернем вас в Россию вместе с вашим специалистом. Если же… Словно почувствовав, что говорят о нем, инженер, валявшийся в стороне на плащ‑палатке, замычал, подсунулся к иллюминатору, сказал:

– Едем? – И вдруг заорал раздольно:

– А я сяду! В кабриолет! И поеду! По Пикадилли!

После чего сполз на плащ‑палатку и уткнулся носом в пол.

– Если же, – повторил Джаббар и изобразил на лице глубокую задумчивость. – Нет, – сказал он. – Нет, я не хочу даже думать об этом.

– Проклятый идиот! – рявкнул Ермаков. – Останови самолет! В Лахоре засада! ЦРУ!

Понял? ЦРУ, черт бы тебя! Быстро соображай, что это для тебя значит!

– ЦРУ? – с интересом переспросил Джаббар. Интерес был неподдельный, даже глаза утратили обычную змеиную холодность. – Это для меня новость.