Изменить размер шрифта - +

И приятным пустячком, греющим сердце, было сознание того, что эти злосчастные шесть миллионов долларов так и останутся на его счету. Он выполнил главное условие третьей стороны: не препятствовал вылету «Руслана», хотя и мог. Что же до их угроз, так они вообще гроша ломаного не стоят. После того как их человек оказался в руках управления и раскололся (Ермаков вспомнил ночной визит генерала Нифонтова), они надолго заткнутся. За такой прокол может полететь со своего места и сам директор ЦРУ.

Ермаков даже развеселился, но тут вспомнил о диверсантах, с которыми нужно что‑то решать, и нахмурился. Что ж, нужно решать, – значит, придется решать. Он никогда не уклонялся от трудных решений.

* * *

Первые минуты пребывания Ермакова в Потапове едва не лишили его уверенности в успехе дела. Сообщение полковника Тулина о том, что на объект прибыл начальник оперативного отдела УПСМ, было крайне неприятным сюрпризом. К счастью, многоопытный Г. предусмотрел этот вариант и умело под страховался.

Ермаков подозревал, что зам министра обороны подмахнул приказ об увольнении новоиспеченного генерал‑майора Голубкова в запас по старой дружбе с Г. Приказ наверняка будет отменен, так как срок службы генерала не ограничивается пятидесятилетним возрастом. Но в конкретной ситуации это не имело значения.

Главное, что Голубков выведен из игры, а потом пусть жалуется на самоуправство Ермакова. Не было никакого самоуправства. Голубков – частное лицо, охрана «Феникса» имела право применить к нему силу.

Арест полковника Тулина грозил Ермакову более серьезными неприятностями, но и это дело нетрудно будет уладить. Хорошая премия или лучше, пожалуй, квартира где‑нибудь в Подмосковье заткнут Тулину рот. Черт с ним, пусть живет, а «Феникс» от этого не обеднеет.

Ермаков помрачнел, вспомнив оскорбившие и возмутившие его своей несправедливостью слова Тулина. «Все, к чему вы прикасаетесь, превращается в грязь и кровь». А как иначе? Тем, кто работает для России, а не болтает о своей любви к ней, приходится иметь дело с грязью. И с кровью. Да, и с кровью. «Это к вам вернется». До лысины дожил, а ума не нажил. Ладно, проехали. Если каждую ерунду принимать близко к сердцу, никакого сердца не хватит.

Единственное, что продолжало неясно тревожить Ермакова, была фраза Голубкова, которую он успел сказать по мобильнику: «Начинать без приказа». Она содержала в себе некую непонятную опасность, и единственным способом избежать ее было максимальное ускорение погрузки оборудования и отправку «Руслана».

* * *

Четкость, с которой команда Сивопляса выполняла все приказы, позволяла надеяться, что задержек не будет. Ермаков даже добрым словом вспомнил подполковника Тимашука, сумевшего сформировать такую команду. Впрочем, за такие деньги можно было набрать любых профи, оставшихся не у дел после разгона КГБ и бесконечных перетрясок спецслужб.

Ермаков никогда не экономил на людях и теперь пожинал плоды своей предусмотрительности. Летчики‑испытатели и экипажи патрульных вертолетов получали больше, чем министр обороны. За то и тянулись перед Ермаковым как перед министром.

Отдавая Сивоплясу приказ отконвоировать арестованных диверсантов в округ и по дороге убрать этих опасных свидетелей, Ермаков почувствовал по реакции Сивопляса, что тут могут быть осложнения. Это заставило его подстраховаться.

Пилот Ми‑28 не выразил ни малейших колебаний. В гарнизоне на все лады обсуждали появление таинственных диверсантов, которые впятером сумели блокировать аэродром, поэтому сообщение Ермакова о том, что они перебили охрану и пытаются скрыться на катере по Ингоде, вертолетчик воспринял без тени сомнений. В глазах его даже зажегся охотничий азарт.

Через час после вылета он вернулся на аэродром и доложил, что приказ выполнен.

Ермаков премировал его двойным окладом, приказал держать язык за зубами и почувствовал облегчение.

Быстрый переход