Вскоре Зарислава приблизилась к опушке леса, но долго не решалась выйти, опасаясь показаться на дороге. Прислушивалась к лесным звукам. В воздухе повисла тяжёлая, давящая, почти осязаемая смерть. Тишина кругом.

Впереди было так же глухо. И когда она вышла из сумрачного, пронизанного туманом леса и выбралась на дорогу, то, со страхом вглядываясь в кущи, замерла — кругом было пустынно.

Накатанная колея была чиста. Ни одного кметя, убитой лошади, степняка. Зарислава зашагала в сторону городища, но пройдя несколько саженей, остановилась, кутаясь плотнее в накидку, её охватило смятение. По всему было ясно, что место уже давно прибрали: ни следов от копыт, ни крови и разбросанных стрел — всё чисто, как и не было стычки.

«Сколько же пробыла в беспамятстве, день, два?»

В полном недоумении Зарислава, сорвавшись с места, чуть ли не бегом припустила по вытоптанной дороге. Но до Доловска пешей дойдёт разве только к вечеру, если не останавливаться, а она была слишком слаба, слишком серьёзны ушибы и раны, и много потеряла крови. К тому же снова мучила жажда. Пить хотелось до безумия.

Зарислава упрямо шла вперёд, сейчас её мало трогало собственное состояние, она будет идти до тех пор, покуда не упадёт. Не в её это духе — пускаться в отчаяние. Всегда терпелива, выдержит. Да и наверняка поедут купцы по дороге, авось подхватят путницу.

Зарислава ускорила шаг, в груди разрастался опаляющий вихрь — неизвестность страшила куда больше собственной смерти.

Не успела она пройти нескольких саженей, как на дороге и впрямь появились всадники. Зарислава, не мешкая, кинулась прочь с дороги, притаилась в зарослях лещины, обращаясь вся вслух.

Топот копыт стремительно приближался, сотрясая землю, и в груди горячо задёргалось сердце. Травница, вскинув руку, быстро прочертила в воздухе защитный огненный знак. Пусть ненадолго, но скроет от чужих глаз.

Сжавшись, Зарислава, казалось, совсем перестала дышать, когда путники появились перед ней, проходя один за другим вереницей. Она жадно вглядывалась в мелькавшие сквозь сплетения ветвей лица. Сердце отозвалось радостью быстрее, чем успело промелькнуть узнавание. Русоволосую кудрявую голову волдаровского тысяцкого Зарубы она угадала мгновенно. Жив, стало быть! Губы Зариславы невольно расползлись в улыбке, но травница не спешила выбираться из своего укрытия, наблюдая твёрдый подбородок мужа с русой короткой бородой и бурым рубцом над бровью. Значит, они ещё тут и, верно, направляются в Волдар. Следом за предводителем мелькнула светловолосая голова Пребрана, что удивило её больше всего.

Зарислава, облегчённо выдохнув, с нетерпением дождалась, когда пятеро кметей проедут чуть дальше, поднялась и вышла на дорогу, где была тут же замечена настороженной, глядящей во все стороны княжеской дружиной.

— Слава Богам и матери всего сущего! — выдохнул первым Заруба. Натянув повод, соскочил с седла, следом и Пребран, лицо которого замерло в нескрываемом любопытстве и удивлении.

Зарислава, вспомнив, что выглядит не лучшим образом, растерянно отвела взгляд от Зарубы, но тут же натолкнулась на довольный прищур Пребрана, щёки её вспыхнули — смутилась до крайности. Уж кого сейчас не хотелось видеть, так это доловского княжича, с коим Зарислава рассталась не совсем дружелюбно и тепло. Однако юношу, по-видимому, это нисколько не стесняло, даже наоборот, приободрился, и от Зариславы не ускользнул живой огонь, вспыхнувший во взгляде княжича. Верно, никогда не научится сдерживать свой пыл.

— А мы уж думали, никого больше не найдём, — вырвал из неловкости травницу Заруба. Он повернулся и махнул рукой кметям, давая знак спешиться на короткий привал.