— Иди, не бойся, — уверил княжич. — А я здесь тебя покараулю, страшно же, поди, одной, — подмигнул дружелюбно он.

Зарислава вспыхнула, но подчинилась. Каким бы княжич ни пытался казаться заботливым, а всем нутром она чуяла неладное. Впрочем, выбора у неё не было. Обречённо зайдя в истопку, плотно прикрыла за собой дверь, не забыв накинуть на петлю хлипкий заржавелый крючок. Баня предназначалась бывшим хозяевам, а потому была заброшена. Облупленная небелёная печь дышала тугим, обволакивающим жаром. Из утвари только ковш, бадья и лохань, полнившиеся сейчас водой. Сухие, с голыми прутьями берёзовые веники висели на крючках. А вот пол был вымыт, и пахло горячей влажной сыростью. На полати лежала чистая одежда. Зарислава смутилась.

«Неужели княжич постарался?» — усмехнулась она. В то не верилось.

Не мешкая больше, скинула одежду. В свете раскалённой до красна печи оглядела себя внимательней. Как и думала, краснота ещё больше занялась по ноге. Придвинув бадью с нагретой водой, она осторожно начала промывать рану лоскутами полотна, которые тоже нашлись на полати. Управившись, расплела и косу, вычесав гребнем сор. Осторожно обмылась, кривясь и прикусывая губы, когда вода попадала в слишком глубокие царапины и ссадины, но и они стали уже затягиваться, а синяки — менять оттенки из синих в зеленоватый. Зарислава почувствовала себя значительно лучше, даже боль отступила. Дыша горячим воздухом, поняла, что кашель перестал бить грудь. Заплетя волосы в длинную тугую косу и без конца поглядывая на дверь, травница нацепила обручье. Начала торопливо одеваться в приготовленную для смены рубаху, как вдруг, дверь откинулась, скрипя петлями, срывая с жидкой петли крючок — а ведь так и думала, что не спасёт замок. Зарислава вздрогнула, когда на порог шагнул Пребран, приклоняя голову под низкой притолокой.

Княжич тягуче смотрел на неё, не отрывая взгляда, молча стянул с себя рубаху, и тугие мышцы заиграли на его груди, перекатываясь по плечам твёрдыми буграми, пшеничные волосы небрежно упали на глаза и скулы. Он сделал ещё шаг навстречу. Зарислава, унимая дёргавшееся в груди сердце, скользнула в самый угол, но руки и ноги у неё будто отнялись, не позволяя шевелиться.

— Это такую ты берёшь плату за свою заботу? — прохрипела Зарислава севшим голосом, понимая, что всё — теперь её уж никто не вызволит.

— Ты же не вчера родилась, должна знать об этом хорошо.

Зарислава сглотнула застрявший ком страха. Пребран приблизился, по пути стягивая штаны. Отвернувшись, девица закрыла глаза. Она не готова, совершенно. Резкий рывок вынудил поднять голову, и Зарислава мгновенно оказалась в жёстких руках. Пребран дрожал, и ладони его порывисто шарили по телу, поглаживая её через рубаху, пальцы несильно, но чувственно смяли грудь.

— Я не могу по-другому. А ты… всё время путаешься под ногами… — прошептал он на ухо стихающим до шёпота голосом.

Обхватил её за шею, прижал к себе. В нос ударил терпкий древесный запах его кожи.

— Даже если я попрошу? — спросила упавшим в силе голосом.

— Даже… если… — произнёс он прерывисто и, склонившись, прильнул губами к её губам в требовательном поцелуе, сбивая её дыхание.

Впрочем, она с самого начала чувствовала, какую цену придётся ей заплатить. Однако руки упрямо упирались в твёрдую грудь княжича, не позволяя прижимать её так близко. Голова гудела, и пылкие ласки его казались сном. Зарислава плохо соображала, чувствуя через толщу тумана, как поглаживания становятся грубыми, нетерпеливыми, тогда она попыталась извернуться и ударить, но куда там — слишком слаба, вымотана и раздавлена.