– Вы сказали «враждебная территория»? Враждебные индейцы?

– Часто мы просто называем их враждебными.

Безразличный тон Пирса лишь усилил опасения Пибоди.

– Но... но вы сказали, что они вам доверяют?

– Верно! Они доверяют, но только мне.

– А‑а‑а! – что это означало было непонятно, но Пибоди не собирался этого уточнять. Несколько раз он судорожно сглотнул и погрузился в молчание.

Генри подал кофе в офицерском купе, а О'Брайен весьма эффектно разлил бренди и ликеры. Зеленые плюшевые занавески в купе были плотно задернуты.

Посидев немного вместе со всеми, доктор Молине поставил свой стакан на стол, поднялся, потянулся и прикрыл рукой нескромный зевок.

– Прошу извинить меня, но завтра трудный день, а в моем возрасте человек должен как следует выспаться.

– Трудный день, доктор Молине? – переспросила Марика.

– Боюсь, что да. Почти вся наша аптечка была погружена в Огдене лишь вчера. Придется все тщательно проверить до прибытия в форт Гумбольдт.

Марика посмотрела на него с лукавым любопытством.

– Зачем же так спешить, доктор Малине? Разве вы не успеете сделать это уже на месте? – поскольку он медлил с ответом, она улыбнулась и добавила:

– Или та эпидемия в форте Гумбольдт, о которой вы нам говорили инфлюенца или гастро‑инфлюенца, приняла уже катастрофический характер?

Молине не ответил на улыбку девушки.

– Эпидемия в форте Гумбольдт... – он внезапно умолк, внимательно посмотрел на Марику, а потом повернулся к полковнику Клэрмонту. – Полагаю, что скрывать дальше истину не только бессмысленно, но и оскорбительно для людей взрослых и умных. Я допускаю, что секретность была необходима, чтобы не вызвать ненужного страха, но сейчас все те, кто находится в этом поезде, отрезаны от остального мира и останутся в таком положении, пока мы не прибудем в форт, где истина все равно обнаружится...

Клэрмонт устало поднял руку, чтобы остановить этот поток многословия.

– Понимаю вас, доктор, понимаю! Пожалуй, тайну можно раскрыть. Доктор Молине, который вот здесь перед вами, вовсе не военный врач и никогда им не был. И если уж на то пошло, он не какой‑нибудь заурядный практикующий врач, а ведущий специалист по тропическим заболеваниям. Солдаты в этом поезде – вовсе не новая смена. Просто они должны заменить тех людей, которые погибли в форте Гумбольдт.

Недоумение на лице девушки постепенно сменилось страхом. Голос ее упал почти до шепота:

– Тех людей, которые погибли в форте Гумбольдт?

– Как бы я хотел, мисс Фэрчайлд, чтобы нам не нужно было отвечать на ваши вопросы: почему поезд идет так быстро? Почему доктор Молине так спешит? – полковник немного помолчал и продолжил:

– Весь форт Гумбольдт охвачен эпидемией смертоносной холеры.

Из присутствующих лишь двое остро отреагировали на эти слова губернатор, Молине и О'Брайен уже были в курсе дела, Пирс лишь слегка приподнял левую бровь, а Дикин просто впал в задумчивость. Вероятно, он еще меньше, чем Пирс, привык выказывать свои чувства. Сторонний наблюдатель был бы разочарован равнодушием этих пяти человек, но зато эмоции отца Пибоди и Марики вознаградили бы его с лихвой. И тот, и другая были неподдельно испуганы. Первой заговорила Марика:

– Холера! О, мой отец! Мой отец!

– Понимаю, дитя мое, понимаю! – губернатор поднялся с места, подсел к ней и обнял ее за плечи. – Я бы избавил вас от всего этого, Марика, но подумал, что если бы... ну, если бы ваш отец заболел, вы бы захотели...

Реакция преподобного Пибоди была неожиданной по быстроте и пафосу. Он вырвался из глубины кресла и закричал с изумлением и яростью.