– Да, свидетель, – пододвинул к себе протокол допроса Яровой и спросил: – Нарушал ли Евдокимов дисциплину в бараке?

– Никак нет! – выпалил Васильев.

– С кем был близок?

– С администрацией лагеря.

– А среди заключенных?

– Евдокимов был человек интеллигентный и с преступниками не общался.

– Как же он умудрялся выполнять ваши поручения, не общаясь с заключенными? – насторожился Яровой.

Васильев смутился:

– Он помогал нам, но не подменял нас в нашей работе.

– Это общая фраза. Вы уклоняетесь от ответа.

– Не совсем так. Но, возвращаясь к вашему вопросу, отвечу, что помогая нам, он не входил в контакты с заключенными. Пользовался тем, что видел, слышал. Но, как вы сами понимаете, большего от него и не требовалось. Лишь иногда, но и это по личной инициативе, он беседовал с заключенными, направляя их действия на правильную жизнь в лагере, объяснял необходимость трудовой деятельности и пресечения преступных увлечений, порочащих людей. Но это, я подчеркиваю, его личная инициатива. Мы не могли и не имели права требовать от него такого.

– Скажите мне, а по чьей инициативе он следил за «президентом»? Сознавая при том, что рискует ни чем иным, как своею собственной головой?

– Мы здесь тоже жизнями рисковали. Все до единого. И необходимость своих жизней видели в исполнении службы, верили ее идеалам, а не преступникам. С которыми мы боролись, как с классовыми врагами. А о своих врагах мы не только должны, мы били обязаны знать все, чтобы проводить политику подавления этого врага. Мы не жалели себя и никого для службы, а в этом видели смысл жизни своей. Мы не обсуждали, – кто прав, кто нет. Некогда было. А потому работали с верой в единственную правоту – правоту нашей линии, не считая себя умнее тех, кто руководил нами. Благодаря этому, мы выстояли. И добились многого, – говорил Васильев.

– Да, но в любые времена партия требовала правильного проведения в жизнь своих решений, законными методами, без злоупотреблений и человеческих жертв. Вы с помощью Авангарда Евдокимова получали информацию о преступниках в лагере, но как нм воздействовали на самого Евдокимова? Ведь он– осужденный, как с ним работали? Где, в ком он видел пример для себя? Что полезного почерпнул он здесь? – отложил ручку Яровой.

– Мы выработали свой, единственно правильный метод. Борьбу с преступниками с помощью заключенных. Тоже преступников, но в меньшей мере. И наше внутреннее убеждение нам подсказывало – воздействовать на закоренелых теми, кто не погряз в преступлениях, кто способен был воспринимать требования времени.

– Ладно, об этом мы можем поговорить потом. А сейчас вернемся к допросу, – сказал Яровой.

– Я слушаю вас, – напрягся Васильев.

– Скажите, когда и по какой причине Авангард Евдокимов стал сотрудничать с вами. В частности, с Бондаревым?

– Мы получили указание увеличить выработку угля и руды для нужд заводов. В стране царила сначала военная, а затем послевоенная разруха. Хозяйство нужно было восстанавливать в минимально короткие сроки. И мы вынуждены были, считая это своим первейшим долгом, помочь стране всеми своими силами.

– Я спрашиваю об Авангарде Евдокимове.

– Евдокимов, как и все, был рабочей единицей. Но более сознательной, чем остальные. Единицей мыслящей, умеющей из своем личном примере доказать необходимость классовой перестройки. Через таких, как он, мы воздействовали на остальных и претворяли в жизнь насущные проблемы времени. Мышление и поступки преступников мы изучали с помощью Евдокимова и других, таких же помощников, которые понимали всю важность своей работы, и ставили ее превыше своих интересов, своей жизни.