Она оставила меня одну на парковке.

– Конгрегационная церковь, – сказала я, бегом возвращаясь к машине. Я знала, что ни на одной из церквей в моем списке нет таблички «конгрегационная», но у меня с собой в машине был телефонный справочник.

На желтых страницах конгрегационных церквей не было вообще, поэтому я перешла на белые и нашла одну в Паско, что не очень помогало. Маршрут миссис Ханны никогда не пересекал реку.

Я достала телефон и набрала номер Гэбриэла. Одна из его младших сестер увлекается призраками. Если матери нет поблизости и если дать ей возможность, она все время, пока убирается у меня, будет рассказывать о призраках.

– Привет, Мерси, – сказал он. – Что случилось?

– Мне нужно поговорить с Розалиндой об истории местных призраков, – ответила я. – Она там?

Небольшая пауза.

– У тебя неприятности с призраками?

– Нет, но мне нужно найти одного из них.

Он сказал мимо трубки:

– Розалинда, иди сюда.

– Я смотрю телевизор, пусть сделает Тия. Она сегодня еще ничего не делала.

– Это не работа. Тебя хочет расспросить Мерси.

Последовал легкий шум: Гэбриэл передавал телефон.

– Алло?

Со мной она говорила совсем не так решительно, как с братом.

– Ты как‑то говорила мне, что делала в школе доклад о местных призраках.

– Да, – ответила она с чуть большим энтузиазмом. – И получила пятерку.

– Ты не слышала о призраке церковного служки по имени Джо?

Он не обязательно должен быть призраком, подумала я. В конце концов, я ведь разговаривала с миссис Ханна, а я не призрак. Но даже если он призрак, о нем совсем не обязательно существуют рассказы.

– О да! Да! – Гэбриэл говорит совсем без акцента, но у его сестры испанские гласные добавляют сочности ее голосу, особенно когда она воодушевляется. – Джо очень известен. Он всю жизнь убирал церковь, до шестидесяти четырех лет, кажется. Однажды в воскресенье, когда священник… они его называют по‑другому, кажется, пастор или проповедник… В общем, когда он пришел открывать церковь, Джо мертвый лежал на кухне. И остался в церкви. Я разговаривала с несколькими людьми, которые ходили в ту церковь. Они говорят, по ночам, когда в церкви никого нет, там горят огни. И двери закрываются сами по себе. Один сказал, что видел Джо на лестнице, но я не знаю, можно ли ему верить. Этот человек любит привирать.

– А где это? – спросила я.

– Да не очень далеко от нашей квартиры, – ответила она. – Вниз по Второй или Третьей, в нескольких кварталах от Вашингтона. – И недалеко от полицейского участка. – Я туда ходила снимать. Это теперь не церковь. Верующие построили себе новое здание, а это лет двадцать назад продали другой церкви. Потом его перепродали другим людям, а те устроили там частную школу. И обанкротились. Был развод и самоубийство – не помню, то ли мужа, то ли жены. Когда я была там, церковь пустовала.

– Спасибо, Розалинда, – сказала я. – Именно это мне и нужно.

– Вы верите в призраков? – спросила она. – Мама говорит, это вздор.

– Может, она и права, – ответила я, не желая опровергать слова ее матери. – Но очень многие верят во всякий вздор. Так что будь осторожна.

Она рассмеялась.

– Вы тоже. До свидания, Мерси.

Я дала отбой и посмотрела на темнеющее небо. Есть только один способ узнать, встали ли вампиры. Я достала из кармана карточку Андре и позвонила ему.

– Привет, Мерси, – отозвался он. – Что мы делаем сегодня вечером?

Как только Андре ответил, я поняла, что шансов застать колдуна спящим нет.