Я прошла за ним в притвор и огляделась. Притвор достаточно велик, чтобы там удобно расположилось десять‑двадцать человек. На полу линолеум, потрескавшийся и поблекший от времени. Наверх вела широкая лестница с резными перилами. Рядом с лестницей две открытые двери, через которые я видела большое пустое помещение, должно быть, алтарь.

В помещении темно, но сквозь высокие окна пробивается свет уличных фонарей. Человеку здесь было бы трудно передвигаться, но нам с Андре света хватало.

Он прошел в двери алтаря и принюхался.

– Иди сюда, ходячая, – сказал Андре суровым мрачным голосом. – Скажи, что ты чуешь.

Я могла бы сказать со своего места, но сунула голову алтарь.

Над нами на два этажа вверх уходили стены с окнами, сквозь матовые стеклами сочилось тусклое освещение городской ночи. Пол деревянный, и к нему привинчены ряды скамей.

Стены и окна покрыты надписями, очевидно, сделанными соседскими мальчишками. Не могу представить себе вампира или демона, который стал бы писать «Позвони, если хочешь хорошо провести время» или «Хуан любит Пегги», Были и эмблемы нескольких городских шаек.

На противоположной от нас стороне – возвышение, Как и все остальное, помост ограблен, орган или пианино давно исчезли. Но кто‑то собрал стол из шлакоблоков. Мне не понадобилось подходить ближе, чтобы понять, для чего использовался этот стол.

– Кровь и смерть, – сказала я. Закрыла глаза. Это помогло улавливать слабые запахи и не заплакать. – Бен, – говорила я. – Уоррен. Дэниэл. И Литтлтон.

Мы нашли логово колдуна.

– Но не Стефан, – сказал Андре. Он стоял за мной, и его голос отражался от высокого потолка.

Я ничего не могла прочесть в его голосе, но оттого, что Андре стоял у меня за спиной, мне было не по себе. Я помнила, как Наоми сказала, что все вампиры время от времени срываются, а комната пахла кровью и смертью.

Мимо Андре я вернулась в притвор.

– Да, запаха Стефана нет, – подтвердила я. – По крайней мере не здесь.

На другой стороне притвора был коридор с дверями в обеих стенах. Я открыла все двери и обнаружила три комнаты и шкаф с водонагревателем и большим плавким предохранителем.

– Здесь наверху его не может быть, – сказал Андре. – Слишком много окон.

Он не пошел за мной, ждал в притворе, пока я не закончила поиски.

Глаза его не сверкали, я сочла это добрым знаком.

– Тут есть подвал, – сказала я. – Я видела снаружи окна.

Оказалось, что лестница в подвал аккуратно спрятана под другой лестницей, на хоры. Андре, казалось, не возражал против того, что я иду за ним, пусть даже с колом, поэтому я последовала за ним.

Наши шаги, хоть и тихие, гулко отдавались на лестнице. Воздух здесь был сухой и пыльный. Андре открыл дверь внизу, и запах резко изменился.

Я учуяла Стефана, Адама и Сэмюэля, а также Литтлтона, но сильнее всего пахло демоном. Как и в отеле, после нескольких вдохов зловоние демона вытесняло все остальное. Дверь внизу лестницы не выпускала эти запахи наружу.

Теперь мы пошли еще тише, хотя, как сказал Андре, если бы Литтлтон был здесь, он бы знал, что мы идем. В подвале было темнее, чем наверху, и обычный человек с обычным зрением мог бы вообще ничего не увидеть. Мы оказались в прихожей, такой же, как притвор наверху.

Рядом с лестницей помещались два туалета. Когда я открыла одну дверь, от нее отвалилась табличка «мужской». Свет с улицы, падавший в окна, позволил мне увидеть, что комната пуста; только у стены стоит сломанный писсуар.

Я закрыла дверь. Андре уже осмотрел второй туалет, миновал гардероб и прошел в короткий коридор с дверьми, точно такой, как наверху.

Я не пошла следом и двинулась в другую сторону от лестницы.