– Умница, – сказал он и притворился, что бросает мяч.

Я укоризненно посмотрела на него. Он рассмеялся.

– Смотрите, хулиганы! – крикнул он детям. – Я отправляю ее к вам.

Я метнулась за деревья, к мячу, и вдруг поняла, что возбужденные крики детей стихли. Я обернулась, чтобы посмотреть, в чем дело, но с ними было все в порядке. Они просто глазели на мужчину, выходящего из черной спортивной машины.

Адам так действует на людей.

Я повернула назад, поискала мяч и нашла его в кусте роз. Держа его в пасти я побежала назад и положила мяч к ногам Адама.

– Спасибо, – сухо сказал он мне. Потом повернулся к мужчине, который ему позвонил.

– Очень обязан вам за звонок. Моя дочь взяла ее к подруге и забыла за ней проследить.

– Никаких проблем.

Они обменялись рукопожатием – одним из чисто мужских рукопожатий, сильных, но без боли.

– Да, вам нужно за ней следить, – сказал мужчина Адаму. – Она очень похожа на койота. Если пробежит еще несколько миль, ее могут застрелить, прежде чем заметят ошейник.

– Знаю, – ответил Адам с печальным смехом. – Мы думаем, она наполовину койот, хотя ее мать была немецкой овчаркой.

Когда Адам открыл дверцу, я прыгнула в машину. Он сел, дружески помахал «нашедшей» меня семье. Потом включил мотор и поехал.

– Я тебя подбираю третий раз за месяц, – сказал он мне.

Дважды в Ричмонде и сегодня в Бентон‑сити. Я немало обошлась ему в бензине и вознаграждениях. Я видела, как он дважды давал парням деньги.

Я помахала хвостом.

– На этот раз я прихватил одежду, – сказал он. – Пересаживайся назад и меняйся, чтобы мы могли поговорить.

Я снова помахала хвостом.

Он приподнял бровь.

– Мерси, ты достаточно долго избегаешь разговоров со мной. Пора прекратить убегать и поговорить. Пожалуйста.

Я неохотно перескочила на заднее сиденье. Он прав. Если бы я не была готова поговорить, не бегала бы по Тройному городу в ошейнике с его телефонным номером. Конечно, отчасти это еще и потому, что не хотелось попадать в центр контроля за численностью животных.

Он принес спортивный костюм, который пропах им. Брюки велики, но я могла затянуть пояс, чтобы они не спадали. Рукава я закатала, потом вернулась на переднее сиденье.

Он подождал, пока я пристегнусь, прежде чем заговорить. Я думала, он начнет меня ругать за недавно приобретенную привычку бегать по городу в облике койота.

– Я тебя пугаю, – вместо этого сказал он.

– Вовсе нет! – негодующе фыркнула я.

Он посмотрел на меня, потом на дорогу. Я заметила, что он возвращается домой кружным путем, по узкому шоссе вдоль реки Якима, которое выведет нас на северную сторону Ричмонда.

На его лице была улыбка.

– Ладно. Скажем, тебя пугает твоя реакция на меня.

Сердце мое забилось сильнее. Это нечестно, женщины должны оставаться загадкой для мужчин.

– Ты привык подчинять себе других, – горячо сказала я. – И должен меня простить, если я не люблю, когда меня пытаются контролировать.

– Я тебя не контролирую, – сказал он своим богатым, густым, как непроглядная ночь, голосом, которым бывал очень властным. Крысиное отродье! Как я ни была расстроена, этот голос действовал на меня. – Ты сама предпочла подчиниться.

– Я никому не подчиняюсь, – рявкнула я, глядя в боковое окно, чтобы показать ему, что хочу закончить этот разговор.