– Меня зовут Мерседес Томпсон, – сказала я, поворачиваясь так, чтобы небрежно облокотиться на стол. – Я ищу Стефана.

Она оглянулась, как будто тоже его искала.

– Да, его здесь нет.

Я кивнула и поджала губы.

– Знаю. Один из волков, с которым он был, вернулся еле живой.

Она задрала подбородок.

– Стефан говорил, что ты не вервольф.

– Это верно, – подтвердила я.

– Всякий, кто способен одолеть Стефана, стариной Андре, – она кивнула в сторону двери, – просто пол вытрет. Почему ты считаешь, что сможешь с ним справиться?

– Так считает Марсилия.

Я видела, какое впечатление произвело это имя на нее. На мгновение даже сквозь густую волну темных волос, закрывавших ее лицо, я заметила страх. Страх поднимался из самой глубины дома. Все здесь очень боятся. От дома просто разит страхом.

– Если Стефан не вернется, – проговорила она очень тихо и каким‑то постаревшим голосом, – мы все умрем, не только доктор Тайтбричс. Рано или поздно умрем все. Госпожа не станет нас освобождать – чтобы не болтали. Она раздаст нас другим вампирам, поместит в их зверинцы. А другие вампиры не так деликатны со своей пищей, как Стефан. Когда они голодны, они забывают о всякой сдержанности.

Я не знала, что сказать такого, что не прозвучало бы банально, поэтому ухватилась за одну из нитей ее речи и принялась разматывать.

– Стефан держит вас живыми дольше, чем другие?

– Он не убивает никого из своего зверинца, – сказала она. Я вспомнила, что Лондонский зоосад когда‑то называли зверинцем. Девушка с деланной небрежностью пожала плечами. – Ну, почти никого. Когда он берет нас, мы остаемся у него пару лет, а потом получаем свободу. Кроме Наоми, конечно, но это особый случай.

– А почему пару лет? – спросила я.

Она бросила на меня взгляд, говоривший «ну и дура!».

– Столько ему требуется, чтобы установить достаточно глубокую связь. Только тогда он уверен, что мы никому не расскажем о вампирах.

– А ты сколько была со Стефаном?

– В этом августе исполнится пять лет, – сказала она, хотя ей не могло быть больше двадцати. Я постаралась скрыть потрясение, но не слишком удачно, потому что она насмешливо посмотрела на меня и сказала:

– Двенадцать. Мне было двенадцать. Должна сказать, что Стефан был огромным шагом вперед по сравнению с моими родителями.

Вампиры – это зло. Странно, как я стараюсь забыть об этом, когда думаю о Стефане.

– Ты, вероятно, знаешь о вампирах гораздо больше меня, – сменила я тему, пытаясь разузнать побольше. – Я выросла с вервольфами, и хотя мы со Стефаном знакомы давно, говорим преимущественно о машинах. Не возражаешь, если я задам несколько вопросов?

– Что ты хочешь знать?

– Что ты знаешь о твари, на которую он охотился?

– Он с нами не разговаривал, – ответила она. – Но часто беседовал с Дэниэлом. Он сказал, что это демон‑колдун.

Я кивнула.

– Похоже на правду. Очевидно, если я смогу убить вампира, демон уйдет. И демона‑колдуна больше не будет. Марсилия объяснила мне, как убить вампира.

Я замолчала – пусть обдумает услышанное. Она была умна, и ей не потребовалось много времени, чтобы прийти к тому же заключению, что и я.

– Вот это да! Все равно страшно, даже когда у тебя госпожа в разведчиках. Конечно, я расскажу тебе все, что ты хочешь узнать. – Она смерила меня взглядом. Мои слова произвели на нее большое впечатление.