|
.. - Так вы не уезжаете? Адиль бей испугался, а огромные глаза все смотрели на него. - Конечно же, уезжаю! - В таком случае вам не нужна секретарша. Если только вы не собирались взять ее с собой, но в таком случае вы должны были нам сообщить об этом. - Уверяю вас... Не может быть и речи о том, чтобы взять ее с собой. - Значит, все в порядке, не так ли? Больше я ничем не могу быть вам полезен? Они все знали, это ясно! Да к тому же начальник Иностранного отдела, стоя в дверях, слушал весь разговор, хотя говорили они по-французски. - Кстати, каким пароходом вы едете? - Еще не знаю. - Надеюсь, мы будем иметь удовольствие снова видеть вас в Батуме. Невероятная, пугающая наивность взгляда приводила в ужас. В этом было что-то напоминающее взгляд животного. Обернувшись, Адиль бей увидел, что при их разговоре присутствовало еще третье лицо. На мгновение ему пришла в голову безумная мысль, что он в окружении, что эти трое его не выпустят. - До свидания, господа. - Счастливого пути. Они его пропустили, но не стали провожать. Все трое остались в кабинете и, конечно, будут говорить о нем. На лестнице Адиль бей растолкал людей, они уступали ему дорогу. На улице он ускорил шаг, но, вернувшись домой, убедился, что Соня не приходила. Окна в доме напротив были закрыты. Он почувствовал смутную боль, какую испытываешь во сне, когда тщетно бежишь за поездом или вниз по лестнице, не касаясь ступенек. А если Соня придет, успеют ли они все подготовить к отъезду? Теперь просто невозможно остаться в Батуме, в особенности после посещения Рабиновича. Конечно, он ничего такого не сделал, но все-таки ведет себя как виноватый. Надо наконец принять решение. До отъезда еще много времени, нельзя же провести все эти часы в бездействии. Адиль бей снова вышел на улицу и, шлепая по лужам вдоль набережной, добрался до здания, в котором размещалась газета “Стэндэрт”. - Мистер Джон у себя? - Завтракает наверху. Он никогда не видел столовой Джона и удивился, войдя в хорошо обставленную комнату, где на стол подавал человек в белом пиджаке и крахмальной манишке. Джон сидел в рубашке с закатанными рукавами, он протянул гостю руку и мутными глазами взглянул на него. - Как дела? - Соня исчезла. - Еще прибор, - сказал Джон человеку. - Я не буду есть. Я очень тороплюсь. - Не важно. - Мне непременно нужно знать, что с ней случилось. Скажу вам правду. Она провела ночь у меня. Утром, уходя, обещала вернуться к девяти. В отделе меня встретили как-то очень странно, вроде бы с насмешкой и угрозой в одно и то же время. Он говорил быстро, еле переводя дыхание, Джон продолжал есть, потом встал, с полным ртом, и поманил Адиль бея к окну, откуда видна была стена, увенчанная тремя рядами колючей проволоки. За ней помещался немощеный двор с черной землей. - Что это такое? Во дворе, окруженном кирпичными зданиями, никого не было. Адиль бей сначала не понял, а потом внезапно вспомнил проводника через границу. - Это здесь? Он был потрясен, но все же не до такой степени, как ожидал. |
