|
- Думаете, это очень опасно? - Опасно. - Сколько раз это кончалось удачно? Он жаждал подробностей, но Джон уставился куда-то в сторону. - А вы будете на борту? - спросил Адиль бей. - Не знаю. Почему его окружают такие равнодушные люди? Ему хотелось встряхнуть их, закричать: - Неужели вы не понимаете, как это важно, ведь речь идет о жизни, моей жизни! Нет, они не понимали! Они думали о собственных делах и обращались с ним как с больным! - Не слишком показывайтесь людям, пока вы в таком состоянии, - посоветовал Джон, расставаясь возле нефтеперерабатывающего завода. - А то могут что-то заподозрить. Если до сегодняшнего вечера стрясется какая-нибудь неприятность, вы меня застанете в помещении газеты. А после десяти - в баре. У Адиль бея перехватывало дыхание, с такой скоростью шел он сквозь туман, осыпавший его пальто белым бисером. Ему казалось, что набережной не будет конца, что он никогда не доберется домой, что этот день будет самым длинным в его жизни. Что еще ему надо делать? Получить визу для себя, ее дадут ему сразу же. Он заявит, что ему надо ехать в Турцию для срочной операции. Что касается Сони, ей не нужно в дорогу никаких вещей. Не надо лишних сложностей. Надо действовать возможно быстрей! И покончить с этим! А когда он услышит, как гремит якорная цепь... Бегом взлетел он по лестнице и замер на мгновение, не решаясь войти. - Соня! В кабинете было пусто. На стульях в ожидании сидели посетители. Первый из них встал с документами в руках. Адиль бей бросился в спальню, где уборщица застилала кровать. - Моя секретарша? - Она не пришла. Было одиннадцать часов, а она обещала прийти в девять. Он неподвижно стоял посреди комнаты, медленно переводя взгляд на окна дома напротив. Они были закрыты, только на черных стеклах вырисовывались белые цветочки занавесок. Глава 10 Шел час за часом, но небо оставалось таким же угрюмым, и в полдень царил все тот же трагически сумрачный рассвет, наводящий на мысль о поезде, рухнувшем с насыпи, или предутреннем преступлении в убогом закоулке. Адиль бей вышел из дома напротив точно так же, как вошел туда, ничего не сознавая. На втором этаже постучался, одинаково страшась того, что ему откроют или что никого не будет дома. Никто не откликнулся, и он выбежал на улицу, шел куда глаза глядят, волновался, думал о чем-то, порой оглядывался - не следят ли за ним. "Будет лучше, если я сначала заговорю с ними о визе, а потом осторожно попытаюсь расспросить”. В большом доме, куда обычно он приходил с Соней, было полно промокших людей, которые толклись в ожидании, но Адиль бей, как свой, открыл дверь кабинета. Чиновник с обритым наголо черепом был на месте. Напротив него сидел посетитель. Ему сделали знак немного подождать. Такого никогда не бывало! Никогда в этом кабинете не было посторонних! Никогда консула не заставляли ждать на площадке среди людей, рассевшихся на полу, и считать минуты! Прошло четверть часа, а он все еще стоял на том же месте, тяжело дыша и нервничая до такой степени, что уже готов был опять толкнуть дверь в кабинет, как вдруг она сама открылась и посетитель вышел. Чиновник, с неизменной полуулыбкой, посмотрел на Адиль бея и указал ему на свободный стул. |
