– Тогда ищите ее. – Зельтманн выбрал тон, каким рассказывают детям, как пользоваться горшочком. – Вы и ваша группа до понедельника ищите экспертшу, отправляйтесь немедленно. А я тут побеседую с коллегами, которые действительно будут вести дальнейшую работу. Ах, знаете что? Можете искать хоть до вторника!

Сначала Тойер даже не поверил.

– Вы нас отсылаете? Мы должны вернуться в наш отдел?

– Намного лучше, – заявил Зельтманн. – Я отправляю вас на длинные выходные. Отгуляйте свои сверхурочные часы, если они у вас имеются, а они у вас имеются. Отправляйтесь домой. Или в лес. Искать экспертов. А со вторника вы, клоуны несчастные, пару дней потолкаетесь здесь, в качестве бутафории, займетесь тут различными делами и задачами, по мне, так и своими неудачами, а потом снова станете ловить убийцу собак. Со вторника. Но до этого чтоб ноги вашей тут не было. Вон!

– Вы тоже ступайте, фрау Ильдирим – Голос Вернца доносился сквозь пелену стыда, окутавшего их и объединившего. – Нам придется поговорить о вашем будущем. Вероятно, вы займетесь выдворением себе подобных.

– Я думал, что умру на месте, – заявил Тойер за дверью.

– Надеюсь, долго ждать не придется, – зашипела на него Ильдирим. – Ваша карьера, возможно, позади, а моя лишь начинается. «Себе подобных…» Дерьмо! – Она с негодованием застучала каблуками, удаляясь.

Стук в дверь. Он  открывает:

– Господин Вернц?

– На работе мне сказали, что вы поехали в отель. Ведь это ваш портсигар?

– Да‑да, мой. Фантастика! Я уже искал его. Где вы нашли?

– Вероятно, я по ошибке сунул его в карман, извините… Я и не знал, что вы курите.

– Очень и очень редко.

– В общем, по‑видимому, я случайно его прикарманил! Еще раз извините!

– Я вас умоляю! Замечательно, что он снова у меня!

– Конечно… Между прочим, меня беспокоит, как вы изобразите в своей работе наше ведомство… Мы сейчас проводим сложные мероприятия по изменению структуры…

– Не беспокойтесь, господин коллега, не беспокойтесь.

– В самом деле? Большое спасибо.

– Это я вас должен благодарить.

– Вы хорошо себя чувствуете? Может, вы согласитесь прокатиться по реке с моей семьей? Правда, навигация открывается лишь с Пасхи. Но это чудесная прогулка: Неккаргемюнд, Неккар‑штейнах, Дилсберг… или вниз до Вормса! Рейн в огне…

– Думаю, я закончу свои дела еще до Пасхи, господин Вернц.

Вот и правильно. Забыть монограмму, вообще вставлять аппаратуру в портсигар с монограммой было ошибкой, он  слишком увлекся ролью, слишком охотно становится Мартином Дунканом. Но ошибка превратилась в триумф. Вот вопрос динамики и воли. Что такое танец, как не воля и движение?

Остаток четверга Тойер провел совершенно спокойно. Он вежливо попрощался с подчиненными, дружески напомнил им об очередных совместных шагах.

– Искусство, теперь все внимание только на искусство. – Вопросы о том, имеет ли все это смысл в новой ситуации, он кивком принял к сведению, но комментировать почти не стал. Пожалуй, на самом деле сейчас важней всего хорошенько выспаться, а Хафнеру вообще нужно срочно лечь в постель. – Спокойной ночи, господа.

Было два часа дня.

Он медленно прогуливался. Штерн не вызвался его подвезти, но его это устраивало. Сейчас ему хотелось просто идти, смотреть и размышлять. Но прежде всего – отключиться. Смутно он припомнил, где несколько лет назад ему сделали последний укол от столбняка.